Пункт назначения – Прага

– О, это правильно! А то в немецких шинелях ночью в горах задубеем.

Лейтенант, достав из груды барахла аккуратно свёрнутый пакет – развернул его и, быстро осмотрев лежавшие там документы, улыбнулся:

– Товарищ капитан, вы теперь гауптман Шнейдеман. Карл Отто. Из Кюстрина. Даже возраст совпадает!

– Пойдёт, – кивнул Савушкин, и спросил: – Ты кем записан?

– Обер-лейтенант Ганс Генрих Штаубе. – Внимательно всмотревшись в свою солдатскую книжку, Котёночкин разочарованно произнёс: – Годы рождения не те. Он меня на семь лет старше….

Савушкин махнул рукой.

– По горам недельку побегаешь на подножном корму – живо постареешь. Раздай хлопцам документы.

Котёночкин открыл следующий зольдбух, глянул на фото – и промолвил:

– Сержант Костенко – обер-фельдфебель Циммерман, Дитмар, из Лейпцига.

– Пойдёт, – буркнул старшина и забрал свою солдатскую книжку.

– Сержант Некрасов – обер-ефрейтор Штольц, Карл Иероним.

– Разжаловали, стало быть… – с этими словами снайпер забрал свой документ.

– Сержант Чепрага… Хм… Унтер-офицер Альбрехт Теодор фон Герцдорф-унд-Ратенау. Ни черта себе….

– Ого! – присвистнул Костенко.

– Ишь ты, фон-барон… – Хмуро бросил Некрасов.

Савушкин, едва заметно улыбнувшись, промолвил:

– Ну а что вы удивляетесь? Да, дворянин, на унтер-офицерской должности…. Не всем же немецким аристократам генералами или офицерами служить, должны быть и белые вороны. Вот наш Андрей и есть такая белая ворона…Если бы он ещё и по-немецки мог говорить – ему бы цены не было!

– В семье не без урода…. – Хмыкнул снайпер.

– Я бы попросил! – произнёс Чепрага и добавил: – Герр гауптман, объясните этим жалким простолюдинам, как им надлежит обращаться к немецкому аристократу. Кстати, по-немецки я говорю. Плохо, конечно, но для власовцев вполне сносно, от природного немца не отличат….

Савушкин кивнул.

– Гут. Хлопцы, смех смехом, а наш радист – по документам дворянин, поэтому обращаться к нему надлежит с уважением. Как минимум. За линией фронта, понятно, – добавил капитан и улыбнулся. А затем, уже серьезно, продолжил: – Переодеваемся, экипируемся, снаряжаем оружие, привыкаем к личинам. Через час подъедет «студер» комендатуры, на нём поедем на аэродром. Так что времени на то, чтобы скалить зубы, у нас нет. Не забываем, что выброска – в горах. Всё, за работу! Кстати, забываем венгерский и срочно вспоминаем немецкий!

В надвигающихся на Будапешт сумерках видавший виды «студебеккер» отъехал от виллы разведчиков и направился на север. Через полчаса, проехав Фот, грузовик остановился у небольшого полевого аэродрома – на котором в окружении полудюжины бипланов По-2 сиротливо стоял окрашенный серой шаровой краской двухмоторный Ли-2, он же «дуглас», «рабочая лошадка» транспортной авиации советских военно-воздушных сил.

Возле «дугласа» нервно прохаживался подполковник Трегубов, экипаж же транспортника из трех человек в ожидании прибытия пассажиров лениво валялся на расстеленном под левой плоскостью брезенте; четвертый член экипажа, судя по всему – бортмеханик – возился у стойки левого шасси. Савушкин, покинув кабину «студебеккера», подошёл к командиру и доложил о прибытии – краем глаза заметив, как экипаж Ли-2 живо вскочил и застыл в ожидании приказа.

Трегубов, кивнув на лётчиков, сказал:

– Думаю, командира экипажа ты знаешь. Майор Изылметьев.

Савушкин улыбнулся.

– В июле прошлого года он был капитаном.

– В авиации с этим попроще. Я вон уже два года подполковник. Да и ты с мая сорок третьего – всё ещё капитан….

Командир экипажа подошёл к Трегубову и Савушкину и, собравшись было доложить – де, всё в ажуре, экипаж к вылету готов, самолёт исправен, маршрут известен – всмотревшись в Савушкина, улыбнулся и, хлопнув себя по бёдрам, радостно произнёс:

– Капитан, мать моя женщина! Капитан! Июль, Быхов!

Савушкин улыбнулся в ответ и промолвил:

– Так точно! В Кампиносскую пущу нас выбрасывали, товарищ майор! Тогда ещё капитаном будучи.

Изылметьев, улыбаясь, воскликнул:

– Жив! Смотри ты! И хлопцы твои живы?

Тень пробежала по лицу Савушкина.

– Не все. Радиста в Словакии потерял….

Майор Изылметьев мгновенно согнал с губ улыбку, снял фуражку, помолчал минуту, а затем деловито спросил:

– В Чехию?

– Туда. Очень надеюсь, что доставишь в лучшем виде и найдёшь нормальную поляну для высадки.

Лётчик задумчиво почесал подбородок.

– Постараемся, но не обещаю. Я над Судетами уже ходил, леса сплошняком. Пару проплешин имею в виду, но они далековато от места высадки. Есть кое-какие мысли, подымимся на эшелон – я тебе их изложу – И, повернувшись к Трегубову, доложил: – Товарищ подполковник, экипаж к вылету готов.

Трегубов кивнул.

– Это хорошо, что вы знакомы. Ну да не будем растекаться мыслию по древу, грузитесь, раз готовы, после войны погутарите всласть…И ещё раз, Савушкин, запомни – ЖИВЫМ. И никак иначе!

Под фюзеляжем «дугласа» лежало шесть парашютов – на которые кивнул майор Изылметьев:

– Одевайте. Сказали – один под груз, пять для десантников. Лично проверил сборку парашютов, так что не сомневайся, разведка! И давайте в темпе вальса, пора стартовать – темнеет.