Пунктир воспоминаний

Леонид Соболев, вспоминая об этой встрече, писал, что А.П.Казанцев спросил Нильса Бора, может ли взрыв сверхмощного ядерного устройства вызвать спонтанную реакцию синтеза водорода в гелий в океанах планеты, то есть их взрыв? Вопрос был задан неспроста. Ведь многие астрономы считают, что пояс астероидов между орбитами Марса и Юпитера — это осколки когда-то существовавшей планеты Фаэтон размерами с нашу Землю. Но что вызвало разрушение планеты, если ее осколки не разлетелись, а остались на прежней орбите? Лишь при взрыве океанов планета могла треснуть, развалиться на куски, которые потом в течение тысячелетий дробились на более мелкие, порождая рои метеоритов. Нильс Бор ответил:

— Я не исключаю возможности такого взрыва. Но если бы это и было не так, все равно ядерное оружие надо запретить.

Он понял сразу все, и даже то, что Фаэтон мог быть населен разумной расой, погубившей свою планету в братоубийственной ядерной войне.

Ответ Нильса Бора оказался тем толчком, который побудил меня написать трилогию «Фаэты», где высказана (отнюдь не доказанная пока) гипотеза о том, что человечество может происходить от космических переселенцев, в силу обстоятельств не вернувшихся на родную планету (погибший Фаэтон!).

По словам известного писателя Вадима Сафонова, автор романа «Фаэты» с исступлением проповедника не только дает выход экзотическим гипотезам, но и борется за мир своим предостережением человечеству против «безумия разума» на нашей планете, которая может разделить судьбу Фаэтона.

Встречи с такими учеными, как Нильс Бор и Лео Сциллард, помогли насытить произведения волнующими идеями. Сциллард, как известно, подготовил совместно с Эйнштейном письмо президенту США Рузвельту о необходимости разработки атомной бомбы, а потом другое письмо (которое прочитал уже Трумэн), с требованием отказаться от атомного оружия. После же взрыва по приказу Трумэна атомных бомб в незащищенных японских городах Хиросиме и Нагасаки выдающийся атомщик Сциллард порвал с областью науки, в которой сделал так много, и обратился к науке о жизни — биофизике. Он стал прототипом одного из героев романа «Льды возвращаются».

Но особенно плодотворными для меня как фантаста и автора книг «Завещание Нильса Бора», «Подводное солнце» и «Сильнее времени» оказались возникшие дружеские отношения и встречи с замечательным физиком нашего времени Ильей Львовичем Герловиным. Имя его — создателя теории фундаментального поля — будет когда-нибудь произноситься наряду с именами творцов теории относительности. Герловин не отказался от теории относительности, она вошла органически в его более общую теорию фундаментального поля. В свое время Пуанкаре, Лоренц, Эйнштейн и др. ньютоновскую механику и максвелловскую электродинамику сделали частными случаями теории относительности. Я глубоко признателен и И.Л.Герловину, и его соратнику профессору М.М.Протодьяконову, которые полетом своей фантазии ученых окрыляли писательскую мечту, ибо, как сказал В. И. Ленин, фантазия присуща не только поэтам, без нее нельзя было изобрести дифференциального и интегрального исчисления.

Однако не только И.Л.Герловин, М.М.Протодьяконов и заокеанские гости стимулировали замыслы моих новых романов. Незабываемое впечатление произвел на меня крупнейший ученый, почитаемый всем миром, в ту пору стоявший во главе советской науки, впоследствии дважды Герой Социалистического Труда академик Александр Николаевич Несмеянов.

По поручению правления Центрального Дома литераторов я в сопровождении ныне заслуженного работника культуры РСФСР Р.Я.Головиной отправился к президенту Академии наук СССР с просьбой встретиться с московскими писателями.

Я бывал уже в этом небольшом кабинете, который во время войны занимал вице-президент Академии наук СССР академик Абрам Федорович Иоффе. Нас встретил обаятельнейший человек с необычайно красивым лицом, высокий, статный, Александр Николаевич Несмеянов. Он охотно согласился поделиться с писателями своими мыслями и научными замыслами Отчетливо помню эту встречу. Тогда, в самом начале шестидесятых годов, я завороженно слушал стратега науки. Он говорил о «проклятых вопросах современности»: перенаселении, нехватке пищевых продуктов, энергетическом голоде (что ныне повергает западных ученых в уныние и беспросветную тоску!). Он же рассматривал проблемы, разрешимые в самом непродолжительном времени. Вооруженный высшей поэзией науки, поэзией цифр, он показывал, как можно в наше время добыть не хватающее населению Земли количество белка. В древности наши предки сначала охотой, потом занимаясь скотоводством и земледелием, обеспечивали себя белком. Но коэффициент полезного действия их «живых машин»