Пунктирная линия

Из разговора с девушками Семен выяснил еще одну весьма важную деталь: обе они утверждали, что из автобуса старик вышел с саквояжем в руках, видели, как в продовольственном магазине старик купил бутылку кефира и тут же выпил. А саквояж стоял перед ним на столике. Значит, Бабушкин ошибался или говорил неправду, что старик оставил свой баул в автобусе. Но эта ошибка ничего не опровергала и ничего не подтверждала. Никто не видел, как старик передавал саквояж экскурсоводу.

Не видел этого и шофер автобуса Холкин, к которому майор заехал до того, как навестил девушек в гостинице «Выборгская». Впрочем, Холкин не видел и самого старика. Похоже, что его волновали только отношения с автоинспекцией и проблемы горючего.

— Вы мне скажите, товарищ майор, — бубнил он, не слишком дружелюбно разглядывая Бугаева, — кто отвечает за простои? Кто отвечает за приписки?

— Начальство, кто же еще? — легкомысленно ответил Семен, думая о том, как бы побыстрее добраться до пермячек.

— Нет! Наше начальство ни за что не отвечает! — обрадовался Холкин. — Оно отвечает только за свое благополучие. Вот кем вы должны заняться, а не расспрашивать про каких-то стариков! Что вам этот старик дался — он уже свое отжил небось. Займитесь нашим начальством.

«Типус-опус, — думал майор, начиная нервничать. — Чем-то он мне напоминает экскурсовода. Что у них там, команда подбирается по характерам?»

— Я уже давно предлагаю, — Холкин рубанул ладонью воздух, — чтобы пресечь все безобразия с бензином, выдавать водителю не талоны, а деньги. Сразу на год. Перерасходовал бензин, докупай на свои кровные, сэкономил — оставшиеся денежки тебе. Ведь сколько государству бензина сэкономим! Никто ни бензин, ни талоны на сторону продавать не будет. Так или нет?

— Интересно, — согласился Бугаев. — Только я из уголовного розыска, другими делами занимаюсь...

— Дела у нас общие! — рассердился Холкин.

— Я вам пришлю товарища из ОБХСС. Он экономику знает, во всем разбирается. — И, не дав шоферу опомниться, майор сильно тряхнул ему на прощание руку.

Зачем нужны были майору сведения о старике и почему арестован экскурсовод Бабушкин, шофер даже не поинтересовался.

15

Корнилов оставил машину на проспекте и не спеша пошел по набережной Невки, пустынной в этот вечерний час. Только какой-то молодой мужчина маячил впереди. У него была странная походка — сделав несколько шагов, он начинал пританцовывать и подпрыгивать. «Что за чудак? — подумал Корнилов. — То ли радость его распирает, то ли сумасшедший. Интересно бы взглянуть на его лицо». Но лица мужчины он так и не увидел — тот свернул за высокий забор, окружающий одну из многочисленных госдач, и исчез.

Мальчишки лет по восьми бросали в воду камни. Корнилов подумал, что они кидают в диких уток, которые плавали недалеко от берега. Но, приглядевшись, заметил на волнах небольшую доску и на ней крошечного котенка. Котенок жалобно мяукал, припадая к доске каждый раз, когда камень падал рядом, вздымая фонтанчик брызг.

— Ребята, прекратите! — крикнул Игорь Васильевич и спустился к воде.

Один из мальчишек, даже не оглянувшись на Корнилова, кинулся бежать. А второй, как ни в чем не бывало, запустил еще один камень. Но в котенка опять не попал.

Корнилов взял парня за ворот школьного пиджака и развернул к себе лицом.

— Вы что деретесь? — плаксиво и почти равнодушно прогнусавил мальчишка. Похоже, что отбрехиваться от взрослых ему приходилось нередко. Он пытался выскользнуть у полковника из рук, но, почувствовав, что это не так просто, затих.

— Сейчас я тебя посажу на доску и отправлю поплавать. Да закидаю камнями. Уж я не промахнусь. И не жаль тебе котенка?

— Гришкин котенок, — выдавил мальчишка. — Чего жалеть — Гришкина мать уже троих утопила. Еще слепыми...

— Но этот-то подрос. И такой симпатичный. Живая же душа. Вырастет — будет вам с Гришкой другом.

— Я хочу собаку. Кокер-спаниеля.

— Если еще раз увижу, что вы с Гришкой издеваетесь над животными, отведу в милицию, вызову туда родителей, учителя из школы... Понял?

— Понял, — нехотя пробурчал мальчишка. Но понял он, наверное, только то, что этот здоровый мужик не отвяжется от него, пока не дашь обещание.

Корнилов отпустил парня, посмотрел на реку. Доски с котенком уже не было видно. Он испытывал раздражение от своего разговора с мальчишкой. «Разве так надо говорить! — думал он. — Надо душевно, доходчиво... Объяснить ему, растолковать, а не хватать за ухо. Если бы я сейчас не шел по делу... По срочному и важному делу...» Он осадил себя: «Ничего бы в парне не изменилось, проведи я с ним даже полдня. Ни-че-го. Для этого надо быть всегда рядом».

Корнилов оглянулся. Мальчишка стоял на берегу. Похоже, высматривал, куда девался котенок. И у полковника не было уверенности, что, обнаружив его, он не начнет все сначала. Ребенка формирует не образ мыслей окружающих его людей, а образ их действий.