Пуп света: (Роман в трёх шрифтах и одной рукописи света)

Лела ничего не сказала (только улыбнулась), ничего не сказала и я, потому что знала, что Лела перечитала Достоевского полностью минимум два-три раза ещё в гимназии, в нашем городке. Мне на восемнадцатилетие она тоже подарила собрание сочинений, которое я, к сожалению, тогда так и не прочитала; мне удалось осилить только «Братьев Карамазовых» и я помню, что тогда смутно чувствовала, что эта книга вредна для человека, который просто хочет прожить свою жизнь. Однажды я собралась с силами и сказала это Леле, а она лишь посмотрела на меня и сказала: «Нет, это книга именно о том, как должен жить тот, кто любит жизнь». Тогда я её не поняла, но много лет спустя, когда она уехала и когда я перечитывала книгу, уже сильно увлекшись алкоголем, наркотиками и весёлыми ночами, до меня дошло, что она имела в виду: именно я целый год, думая, что люблю жизнь, жила так, будто ненавидела её и хотела от неё избавиться. Когда однажды Лела приехала навестить меня в санатории, где я оказалась по её настоянию после того, как мои родители пожаловались ей на мои нездоровые пристрастия, она сказала, глядя на раскрытую книгу, лежащую на кровати: «Теперь ты, наверное, поняла. Мы пришли в этот мир не для того, чтобы наслаждаться им, теряя свою душу, а для того, чтобы наслаждаться, спасая себя от него, сохраняя свою душу как единственное, что мы сможем взять туда». И помню, что тогда, кроме Карамазовых, я прочитала всё собрание сочинений, которое она подарила мне на выпускной.

Я смотрела, как Лела, явно чем-то недовольная, перелистывает «Записки из подполья», прислонившись к стойке библиотеки. Когда она дошла до конца, а казалось, что она что-то искала в книге, то сказала библиотекарю:

— Извините, не могли бы вы дать мне другой экземпляр этой книги?

Библиотекарь в замешательстве подошёл к ней, облокотился на стойку и взял книгу. Он открыл томик, пролистал.

— А что не так с этим экземпляром? Странно, это последнее издание. Правда, иногда бывает, что где-то страница не пропечатается, где-то шрифт ставят помельче кеглем, на бумаге экономят — вздохнул он, как будто собственноручно печатал книгу и просит прощения за результат.

— Нет — проговорила Лела. — С книгой всё в порядке. Но дайте мне, пожалуйста, старый, читанный экземпляр, этот совершенно новый.

Библиотекарь взглянул на неё с удивлением, и я видела, что Лела из-за этого чувствовала себя неловко; на лице явно читалось нежелание объяснять, почему она просит старую копию.

— Знаете, эту книгу я читала уже сто раз.

Он опять поднял брови над огурцами, и они приняли форму вопросительных знаков. Тогда Лела сказала откровенно:

— Мне замечания читателей на полях интереснее, чем роман, который я знаю наизусть.

Библиотекарь, который ей годился в отцы, растерянно улыбнулся и заметил:

— Я полвека выдаю книги, но никогда о таком не слышал!

Затем он повернулся, взял с полки старый экземпляр и открыл его: почти на каждой странице, на полях, разными почерками, карандашом или пером были написаны небольшие замечания. Лела улыбнулась и сказала:

— Отлично! Вот это как раз то, что нужно.

Библиотекарь разочарованно закрыл книгу, протянул ей и сказал:

— У вас хороший улов. Не менее десяти читателей, оставивших комментарии! Я всегда был за то, чтобы таких наказывали, но если бы вы были директором, то, наверное, бы их награждали.

Она улыбнулась, взяла книгу, приложила к груди как драгоценность, а затем нерешительно сказала:

— И прошу вас… Если найдёте экземпляр еще старее…

Он только улыбнулся и подтвердил:

— Конечно. Я отложу его для вас.

В этот момент взгляд Лелы упал на книгу за стойкой.

— Что это? — спросила Лела, указывая на книгу.

— «Лествица» Святого Иоанна Лествичника, — ответил библиотекарь. — Христианская мудрость, наставления для тех, кто решил стать монахом. Это не для вас, не только потому, что вы не собираетесь идти в монашки, но и потому, что это последнее издание, его пока брал только один читатель. Библиотекарь открыл книгу, приложил большой палец к обложке и стал перелистывать страницы так же, как счётная машинка в банках пересчитывает купюры на глазах клиента. Но что-то привлекло его внимание. Он остановился на одном месте, и нахмурился: на странице кто-то нарисовал прямую линию, которая потом расходилась в двух направлениях, отмеченных буквами А и Б! Лела чуть не взвизгнула, отчего библиотекарь совсем было растерялся, но всё же сказал разочарованно:

— Жаль, с виду такой приличный человек. Первый читатель… Сразу разрисовал и всё испортил!

Лела довольно грубо выхватила книгу из рук библиотекаря и, словно наркоман в ломке, стала искать место, где была нарисована развилка судьбы, игрек, знак параллельных вселенных. Наконец она его нашла и дрожащими руками раскрыла книгу; я тоже посмотрела на рисунок и под ним увидела замечание, написанное красивым почерком. Лела прошептала:

— Замечания! И при этом ещё и по-македонски!

Я смотрела и не верила своим глазам.

— Посмотри, Аня, глянь, что он написал под развилкой: Стивен Хокинг, «Краткая история времени», глава о чёрных дырах, ведущих в параллельные миры.