Пурга

— А у кого ты будешь жить?

— В общежитии. А первые дни — у Павла Ивановича, это дедушкин друг… Я уже звонил ему. Он обещал помочь…

— Сынок, а как же строительный? Как же курсы? Ты что, зря ходил?

— Знания не бывают лишними. А дом себе я еще построю… А может, и дворец во Франции.

О том, что он готовился к поступлению, обучаясь на заочных курсах Университета, Миша родственникам не сообщал. Настоящий Индиана Джонс не болтлив.

На поезд, кроме родителей, Мишу провожали Родион и Женька. Они по-взрослому обнялись, попросили присылать открытки, посылки и звонить. Родион сказал, что его сильно беспокоит Гондурас.

— Друзья, мы встретимся, обязательно встретимся, — пообещал абитуриент, вытирая слезу. — Может, десять лет спустя. Или двадцать… И еще выпьем «Розового». Будут на нашем веку кубки и красавицы. А теперь — пора. Пора…

И он зашвырнул на багажную полку рюкзак, на дне которого лежала схема немца Генриха Вольфа.

Ленинград встретил будущего археолога июльской жарой, автобусной давкой и стройными рядами кооперативных ларьков — главной приметой того революционного времени. Павел Иванович жил в рабочем районе, за Нарвскими воротами. Он оказался гостеприимным дядькой, совершенно лишенным столичного снобизма. Выделил на несколько дней раскладушку и балкон, а потом помог с университетским общежитием.

Несмотря на приличный конкурс, Миша набрал необходимое количество баллов и был зачислен на первый курс. Что этому способствовало — авторитет Павла Ивановича или высокие знания — не столь важно. На несколько шажков молодой человек приблизился к заветной цели. Потом перебрался в общагу, где за соседней стенкой жила молодая пара, уже родившая отпрыска. Отпрыск спал на антресолях — в миниатюрной комнатке просто не хватало площади, чтобы пристроить даже коляску. По ночам младенец орал, пугая тараканов.

Мечта отыскать обоз принца Евгения из заветной постепенно превратилась в маниакальную. Иногда Миша видел принца во сне, допытывался, куда тот припрятал сундуки, но принц лишь смеялся, покручивая мушкетерский ус.

Разумеется, прежде всего, первокурсник интересовался войной восемьсот двенадцатого года. И курсовые писал на ту же тему. Это ни у кого не вызвало удивления, а преподаватели всячески поощряли студента. Отечественная война — направление патриотическое, почетное. Не то что сталинские репрессии или голодомор. Учился Миша прилежно, стипендию зарабатывал честно, так же честно разгружал машины на овощной базе, дабы не протянуть ноги с голоду. Ничего не поделать: путь к большим сокровищам и славе иногда начинается с гнилой картошки. А если ценности можно получить сразу и без труда — они обесцениваются. Просиживая за книгами, заработал близорукость и купил очки. Удивительно, но он почувствовал неподдельный интерес к истории и удивлялся тому, что хотел стать строителем. Дед угадал — внук был гуманитарием.

Страна тем временем все активней перестраивалась, коммунисты пытались задушить ростки демократии, а турецкий ширпортеб завоевывал рынок.

Именно на митинге в защиту гласности он познакомился с Ариной, студенткой-первокурсницей филологического факультета, изучавшей французский. И «подорвался» с первого раза. А кого бы не контузило? Она была красива до отчаяния. Глаза — два бриллианта по три карата, брови — колосятся под знаком Луны, волосы — водопад Ниагара, губы — две створки в ворота рая, талия — осиновый ствол, грудь — спелый виноград. И прочие человеческие достоинства. Одним словом, вся такая-растакая. Да и политическая ориентация: «Коммунистов — в Неву» — вызывала определенную симпатию. Все-таки демократия была еще слишком молода и слаба, как невылупившийся пингвин, девушка рисковала учебой, но выражать свои мысли не боялась. Когда омоновцы, сомкнув, словно тевтонцы, пластиковые щиты, двинулись на демонстрантов, Миша с Аришой оказались рядом. И вместе получили по революционным задницам жесткой резиной. И потом вместе поползли в травматологический пункт, шепча молитву «Рок-н-ролл жив».

Она оказалась из интеллигентной профессорской семьи, и провинциальный студент-разночинец, выходец из великобельских трущоб, поначалу чурался ее выражений вроде «метаболизм» и «измененное сознание», но уже через час обвыкся и даже получал удовольствие. Она была не такой, как остальные — по крайней мере никогда не курила в туалете, а только в специально отведенных для этого местах. Жила в Ленинграде с родителями и младшим братом. Учила французский на факультете филологии и мечтала съездить в Париж.

На следующий после митинга день они пересеклись в студенческой столовке. Миша предложил ей кофе с молоком и сосиску в тесте. Арина не отказалась, что сулило определенные перспективы. Тем же вечером он напросился проводить ее до дома.