Пурга

– И как, интересно, мы эти тридцать градусов отмерять будем? Транспортира, видишь ли, не захватили.

– Ерунда, на глаз… Бежим… Только меня не бросайте… Без очков не вижу ни зги!

– Тут что в очках, что без. Пурга полная!

Выбор был невелик. Либо искать дорожку, либо возвращаться на трассу и пытаться остановить машину. А морозец уже начал свой обратный отсчет. Хорошо, хоть на ногах остались ботинки.

Подполковник протянул руку временно ослепшему другу.

– Держи!

Ведущий пристроился сзади. Веселый паровозик.

Вышли на исходную. Следы от машины уже занесло. Снежная королева зажигала от души.

– У меня в мобильнике все телефоны, – продолжал хныкать Панфилов, – я ж пропаду без него.

– В гробу мобильник не нужен! Дорогу ищи! – Подполковник приложил руку ко лбу, защищая глаза от снега.

Дорогу, разумеется, подзамело. Но контуры пока остались.

– Есть! Вон она! Бежим!

Друзья, выстроившись гуськом, помчались через парк. Возглавлял колонну, конечно, подполковник как старший по званию и самый крупный по комплекции. «Ледокол Александрович Ленин», сказал бы про него бегущий последним ведущий «Посоха», находись он в более позитивной ситуации. В центре группы, словно зомби, выставив вперед трясущиеся руки, припрыгивал директор краеведческого музея. Широкая спина друга служила надежным ориентиром.

– Мне даже не столько за ксиву обидно! – перекрикивал пургу начальник райотдела. – Я новую выпишу! С трусами головняк будет! И с костюмом! Это ж Ларискин подарок на сорок лет! Хрен поверит! Она ж ревнивая, как Отелло! Ну, вы знаете!

– Мы подтвердим! На Библии!

– Ага! Как же! Для нее Библия не авторитет.

Жена у Евгения Александровича отличалась не только ревностью, но и дотошностью офицера гестапо. На слово мужу не верила. Однажды даже заявилась в засаду, которую начальник райотдела возглавлял лично в связи с особой опасностью преступника. О засаде знал узкий круг сотрудников во избежание утечки информации. Но Лариса Михайловна вычислила преступный адрес самостоятельно, посидев полчаса в сети. И нагрянула с проверкой, чуть не поплатившись здоровьем. Лишь в последний момент кулак Евгения Александровича затормозил в двух сантиметрах от напудренного носа суженой. Убедившись, что муж не врет, а действительно сидит в засаде, она посоветовала не ждать врага напрасно, ибо, по данным интернетовского поисковика, тот неделю назад уехал на гастроли в Сочи. Бомбить гостиничные номера отдыхающих.

И вряд ли Ларису Михайловну устроит версия с купанием. Нормальные люди купаются в снегу в трусах. Вернее, совсем не купаются.

– А ты сам хорош! – проорал замыкавший Панфилов. – Мент называется! Оставить у левого частника кошельки и мобильники!

– Нечего на милицию валить! Я хоть водилу предупредил, а вы и этого не сообразили!

– Друзья, успокойтесь! Это я виноват. Но мы должны держаться! И не надо печалиться. У нас впереди вся жизнь! Главное – надеяться и ждать!

Бег чуть согрел, но не настолько, чтобы прилечь и позагорать. Растаявший на коже снег в случае остановки тут же мог превратиться в ледяную корку. Через пять минут мучительного спринта обнаженные мужчины оказались на парковой развилке, чем-то смутно напоминая трех граций.

– Сейчас налево! – подсказал директор музея.

– Какое лево?! – возразил, испуская клубы пара, подполковник. – Направо! Как раз к Белгородской и выйдем!

– Белгородская налево!

– Ерунду не мели, да? Я что, своей территории не знаю? Налево – к свалке выйдем, а направо – как раз к Белгородской.

– Мужики, тут еще прямо дорожка есть, – указал пальцем ведущий «Посоха» на развилку.

– Не может здесь быть никакой третьей дорожки, – тоном опытного гида заявил Шурупов.

– Откуда ты знаешь? Или навигатор в башке?

– Знаю и все! Мы не туда прибежали! Надо вернуться назад и найти правильную дорогу!

Все обернулись. Их следы почти буквально на глазах исчезали, словно стираемые ластиком художника.

Заметало следы, заметало…

– Ну, на фиг! Сам возвращайся, – выдохнул Кефир Александрович, – а я налево.

– Нет, Кефир! Не смей! Видишь, вон, поворот?! За березой? Откуда мы знаем, что там?! Может, пропасть! Или, наоборот, горка, на которую не залезешь! И не разберешь!

– Я не вижу причин пугаться! Я – мужчина! И кое в чем силен!.. В последний раз спрашиваю. Вы со мной?

– Кефир, это тупик! Надо вернуться!

– Короче! Оставайтесь здесь! Я дойду один! И сразу вышлю помощь. Двадцать минут продержитесь?

– У меня, вообще-то, простатит, – признался телезвезда, – хронический. Застужу, станет острым. Я-то переживу, а женщины…

– Херня! Это лечится. Массаж – и вернешься в строй! Ждите.

Подполковник вскинул голову и осмотрел белеющие на черном фоне верхушки деревьев, затем тоном армейского прапорщика приказал:

– Вот, стойте возле той сосны! И ни шагу в сторону! Я быстро! Вернусь по следам!

– Заметет!

– За двадцать минут не заметет!

Трясущимися от холода пальцами он завязал развязавшийся шнурок и, прикрывая глаза ладонью, побежал в глубину парка. Через десять секунд он полностью исчез из вида.

Пурга усиливалась…

Панфилов смахнул снег с русалки. Русалка совсем посинела, грудь ее уменьшилась на пару номеров.