Пурград (СИ)

— Мне рассказал один миссионер, который бывал в местных краях. Он, вообще, многое рассказал о местном помешательстве на этой книге и мифах, витающих вокруг неё. От него же в Братстве узнали, что этот фолиант повествует про путь и некие поиски. Мы коллективно решили что в ней описан поиск рая земного. Ну, а меня послали в качестве эксперта.

— Ради религии, значит, пришли. Во что же вы верите?

— В Бога красного круга. Говорят, что этот бог освещал землю три сотни лет назад. Ныне же его не видно на небе, ибо увидел он, что творят люди и скрылся за белым саваном, чтобы более не наблюдать нашего позора.

— Не в этом ли причина царящего на улице хлада?

— Может и в этом. Может, всё, что с нами происходит — одно большое наказание. А может и нет. Бог с нами не общается и не говорит о своих мотивах.

— Так, зачем же вы ему молитесь?

— Хотим попытаться убедить простить нас и вернуться. Возможно, в манускрипте скрыт секрет места, в котором Красный круг всё ещё озаряет послушников. В котором тепло, цветёт зелень и все счастливы. Это и есть наш рай. А ты не хочешь обрести царство небесное?

— Нет, я не думаю, что вообще хочу что-либо обрести.

— Что же, твоё право. Кстати, раз уж ты решил всех расспросить, дам совет. Подойди со своими вопросами к воркующей парочке, что за соседним столом. Я думаю, они приятные, целомудренные люди и смогут достаточно рассказать о «Хутсунее».

Я последовал совету и сделал пару шагов к соседнему столу, бесцеремонно грохнувшись прямо перед голубками. Они действительно походили на птиц, с голубым оперением и, опять же, словно птицы, прижались друг к дружке так плотно, словно были одним целым. Я сразу выразил своё подозрение:

— Вы случаем не сиамские близнецы?

— Это такой глупый подкат? — спросила одна из птичек, женским голоском.

— Нет. Мне действительно интересно, а то порознь я не видел вас с той поры, как вы вошли.

— Очень жаль, — произнесла пташка, — мне бы хотелось, чтобы это был подкат. Быть может, в вас, господин хороший, я бы нашла свою настоящую любовь.

— А вы разве не…

— МЫ. НЕ. ПАРА. — сурово, как отрезал, произнёс второй пернатый.

Секунду спустя, он вдруг смягчился и сказал, уже крайне дружелюбно:

— Извините, мне просто слишком часто приходится объяснять это. Мы, с моей спутницей, просто два одиночества в поисках вечной любви, что зареклись помочь друг другу найти избранников. Правда, за долгие десятилетия странствий, так пока и не нашли ни единого следа этой самой любви.

— И все десять лет, вы вот так, прижавшись друг к дружке путешествуете?

— Так просто спокойнее. — ответила девушка, — Мы едим вместе, живём вместе, ходим на вылазки вместе. В общем, ныне уже никуда друг без друга.

— Это… вполне походит на любовь. — заметил я.

— Однако, это не она! — практически в один голос возразили они.

— Мы слышали, что в книге описана настоящая любовь. Единственная любовь, которая существовала, существует и будет существовать! Любовь вечная и неделимая! Любовь! Любовь! Любовь! — скандировала своим тоненьким голоском девушка.

— И мы надеемся, что сможем единовременно узнать её тайну и узнать, где же нам найти свою. — добавил парень.

— Ну… могу только пожелать вам удачи! И, если не возражаете, я пойду поговорю с иными гостями.

— Нет конечно, не возражаем, идите! — прощебетала пташка и прижалась к своему спутнику ещё сильнее.

Далее я направился к другому столу, за которым сидел сгорбленный, носатый и бородатый старик, по виду напоминавший скорее древних, нежели нынешних людей. Тем не менее мутации и его не обошли стороной, так что, когда я приблизился, то получил улыбку аж в два ряда кривых зубьев:

— Садись, внучек, за мой стол.

— Нет, благодарю, я всё же постою.

— А к предыдущим гостям ты садился. — как-то обиженно произнёс дед.

— А ныне не очень хочу, уж не обижайся.

— Что? Небось думаешь, что я чумной? Али древний? Если бы! Не застал я тех славных времён. Через двести лет, после катаклизма родился. Да видно, не зря мои предки все эти два века в подземельях просидели. Выродились все давно, да хоть человеческий вид сохранили. Ну ты это, косатик, не обижайся! Я ж вашу, мутантскую, породу тоже уважаю.

— Только вот по речи неслышно этого.

— А вот по делам видно. Думаешь, я чего за книгой пришёл? Говорят, что она о вечном детстве, а оно, в свою очередь, как-то связано с вашей братией. Главный герой точно из ваших, из мутантов. Думаю, как узнаю, в чём секрет этого вечного детства, так там не жалко и мутантом стать.

— Ты говорил, что родился двести лет спустя… Катаклизм случился три сотни лет назад… Получается, что тебе уж с век? Не поздно ли за молодость схватился?

— Может и поздно. Так раньше не мог: всё в серых стенах сидел, за гермозатвором, да дни считал. А как родственники мои все выродились, так и вышел, от нечего делать, наружу. Кажется, год назад…

Далее он стал самозабвенно рассказывать о своей жизни. Да так увлёкся своим рассказом, что даже и не заметил, как я ретировался прочь. Мне нет мочи слушать бредни человека, девяносто лет сидевшего в мрачном бункере и медленно выходившего из ума.