Пурпурная мумия

– Нет, пожалуй, я не буду. Реплика убедительна…

Гутон удалился на свое место.

Я вошел в холл и стал у электронографа, который печатал первые доклады дискуссии. Выступавшие находились рядом, в звукоизолированных кабинах, и говорили…

Они спорили, возражали, сомневались или опровергали гипотезу Андрова.

Затем я вышел на открытую веранду и снова связался с Ленинском. Майя мне долго не отвечала.

– Разве ты не слушаешь, о чем здесь говорят? – спросил я.

– Знаешь, нет. Я почувствовала себя немного усталой. Я думаю, что прав Гутон, хотя он и покинул трибуну. Это просто случайное сходство. Даже на Земле часто бывают удивительные совпадения. А в масштабе Вселенной они неизбежны. Ну, целую тебя, милый. Я пойду прилягу…

Майя выключила аппарат, и я не успел сказать ей, что я предпочел бы, чтобы Пурпурная мумия была похожа на кого-нибудь другого…

III

Для меня самое страшное началось тогда, когда конференция окончила свою работу. Делегаты разъехались по своим городам, приняв единодушное решение о том, что экспериментальных данных для подтверждения гипотезы Андрова недостаточно. За несколько часов в мире интерес к Пурпурной мумии угас, ее копии были убраны в подвалы музея, и только одна, та, которую вначале препарировал сам Андров, была перенесена в Центральный анатомический театр.

Анатомы, патологоанатомы, физиологи, цитологи продолжали ее исследовать. Перед отъездом в Ленинск я решил поинтересоваться, к чему привела их работа. На пороге секционной меня встретил Андров. У него был усталый, измученный вид.

Я заглянул в полуоткрытую дверь и увидел несколько врачей в халатах, склонившихся над бесформенными останками Пурпурной мумии.

– Как дела? – спросил я Андрова.

– Так себе. Зеркальная симметрия структуры внутренних органов не вызывает никаких сомнений…

– В таком случае, что они с ней делают сейчас?

Андров небрежно пожал плечами.

– Они хотят по этой модели установить ее возраст и сравнить его с возрастом вашей жены.

– Как жаль, что жители Антиземли не прикрепили к передаваемой ими по радио женщине листок бумаги с ее биографическими данными, – пошутил я. – Уж как-нибудь надпись с зеркальным изображением букв мы бы разобрали.

– Я сожалею о другом. Моим противникам было бы труднее выступать, если бы нам удалось принять всю мумию профессора Филлио, а не только его голову…

Я согласился. Из раздумья меня вывел Андров:

– Ваша жена работала с Филлио?

– Да. Она была его аспиранткой. Под его руководством она изучала индонезийскую группу языков.

Андров кивнул головой и затем сказал:

– Есть еще один путь доказать, что моя гипотеза правильна… Но сейчас это зависит от них. – Он кивнул в сторону секционной.

– Возраст мумии?

– Да. И, может быть, кое-что другое…

Андров вдруг взял меня под руку и повел по коридору.

– Там, знаете ли, пока ничего интересного нет. Хотите, я вам покажу, как работает машина, свертывающая модели по объемной развертке оригиналов?

– Хочу.

По эскалатору мы выехали на верхнюю воздушную дорогу, сели на бесшумно скользящий по тросу гироплан и за несколько минут пролетели над всей Москвой. Небо было голубым, безоблачным, прохладным. Город утопал в зелени, подернутой голубоватой дымкой.

– Вы родились здесь? – спросил меня Андров.

– Нет.

– Какие изумительные превращения претерпел наш город за какие-нибудь тридцать лет!

– Да. Скажите, а что еще, кроме возраста мумии, может доказать вашу теорию?

Андров, как бы уклоняясь от ответа на мой вопрос, продолжал:

– Я живу здесь со дня рождения, и вторая реконструкция Москвы происходила на моих глазах. Все было как в сказке… Вырастали дворцы-гиганты, создавались парки. Подземные дороги переходили на бесшумный транспорт. Над городом закружились вертолеты. Исчезла паутина из тонких проводов для троллейбусов и трамваев, и вместо нее раскинулись на высоте до ста метров легкие висячие мосты и вот такие башни из сверкающего металла, а к ним прикреплены канаты, по которым скользят гиропланы… Жизнь стала захватывающей и прекрасной… Жизнь стала прекрасной, – повторил он задумчиво.

Я хотел было повторить свой вопрос, но в это время гироплан остановился у пассажирской площадки.

– Ну, вот мы и прибыли, – сказал Андров. – А вон там наш приемный центр.

Увитый зеленым плющом, внизу стоял невысокий дом с плоской крышей.

Машина, которая из пластической массы создавала объемные модели по их импульсной развертке, называлась электронно-акустическим повторителем. Она представляла собой сияющее нержавеющей сталью и ослепительно белой лакированной краской гигантское сооружение. Она работала с едва слышным гудением. Иногда из ее нутра, из каналов охлаждения, наружу выбрасывались струи теплого или прохладного воздуха.

За стеклянной перегородкой в конце зала стояла другая машина, значительно меньше первой. Туда-то мы и направились.

У пульта управления сидела девушка и читала книгу. Изредка она отрывала глаза от страниц и поглядывала на приборную доску. Прямо перед ее лицом неровно вспыхивала неоновая лампочка.

– Галя, что у вас идет сейчас?

– Модель нового атомного реактора. Из Рима, – ответила девушка вставая.

– По радио или по кабелю?