Пурпурная мумия

— Теперь вы! Объясните мне членораздельно, как могло случиться, что ваши подчиненные получили результат, о котором вы не имеете представления?

Профессор Сэрг поднялся с кресла и долго пытался надеть пенсне. Руки у него дрожали, и ему это никак не удавалось.

— Да сидите, сидите, черт бы вас побрал! Почему вы не знаете, какие результаты получили Леддрел и Кайстон?

— Видите ли, — начал Сэрг, — опытов ставили так много, что уследить за результатом каждого практически было невозможно… Кроме того, я был уверен в…

— Знаю, знаю, вы были уверены в их порядочности. Так?

Сэрг утвердительно затряс головой.

Полковник вышел на середину кабинета, широко развел руками, сделал недоуменное лицо и обратился ко всем сразу:

— Господа, я не понимаю, как можно в наше время быть уверенным в порядочности других, когда мы не можем поручиться за свою собственную порядочность? Как можно в наше время верить чужим людям, когда мы сами себе лжем на каждом шагу?

В это время дверь отворилась, и в нее торопливо вошла высокая стройная блондинка.

— Вот, полковник! Это журнал доктора Леддрела, а это — Кайстона.

Полковник небрежно взял две большие тетради в ледериновых переплетах, на каждой из которых значилось: «Совершенно секретно», и передал их профессору Сэргу.

— Объясните нам, что в них написано. Я все равно ничего здесь не понимаю.

Сэрг наконец укрепил пенсне на тонком горбатом носу, открыл журнал Кайстона и начал нараспев читать:

– «Двадцать третьего мая. Четыре кролика — Р-1, Р-2, Р-3 и Р-4. Форма импульса Л-5. Никакого результата. Двадцать четвертого мая. Три кролика…»

Полковник снова уселся за письменный стол. Он сжал широкую, скуластую физиономию огромными волосатыми руками и с яростью, и презрением посмотрел на Сэрга:

— Остановитесь вы наконец! Зачем мне двадцать третье, двадцать четвертое мая! Читайте, что было седьмого июля!

Послышалось торопливое Шуршание страниц. Затем минутное молчание.

Никакого ответа.

— Ну, говорите же!

— Здесь нет никакой записи…

— Я так и знал! Покажите мне тетрадь Леддрела.

Теперь он сам, почти отрывая страницы, листал толстую тетрадь в тёмно-синем переплете. Вдруг он остановился. Все, кто сидел в кабинете, увидели, как глаза полковника полезли из орбит.

— Это еще что такое? — прошептал он. — Что это такое, я вас спрашиваю!!!

Он подбежал к Сэргу и ткнул тетрадь ему прямо в лицо. Старик совершенно потерялся и затрясся на своих тонких, длинных ногах, как чучело на пружинных подвесках.

— С-стихи… — наконец пропищал он.

Кто-то не выдержал и громко хихикнул. Полковник был так разъярен, что этого не заметил. Одним прыжком он пересек кабинет и бросил тетрадь в лицо Гроулеру.

— Вот, смотрите, к чему привела ваша разболтанность, преступная разболтанность! Этот тип в течение двадцати дней сочинял стихи! А последние три дня он просто рисовал чертиков. Вот видите! Доктор наук восемь часов сряду рисует в своем научном журнале одних чертей, и об этом никто ничего не знает! О боже! Что это за учреждение! Уходите, уходите все до одного! Мне противно вас видеть…

Собравшиеся, громко передвигая кресла, торопливо начали покидать кабинет.

— Гроулер, останьтесь! — закричал полковник.

Когда они остались вдвоем, полковник вытер потный лоб и уселся на диван. Он долго и тяжело сопел, прежде чем начал говорить уже спокойным голосом.

— Нужно что-то делать, Гроулер. И делать срочно. Если история станет известна в министерстве, нам несдобровать. Нужно начать систематические поиски Кайстона и Леддрела. Нужно восстановить до мельчайших подробностей все, чем они занимались. Нужно…

— Я это уже делаю, сэр. Кайстон занимался кроликами. Леддрел, как это ему и было положено, свои эксперименты проводил в госпитале Святой Виргинии…

— Что он там делал, в этом госпитале?

— Он наблюдал за умирающими.

— Как это — наблюдал?

— Ну, сидел со своими приборами рядом и исследовал их. Врач Зерц показал, что примерно десять дней назад характер деятельности доктора Леддрела резко изменился. До этого он сидел и равнодушно исследовал каждый случай наступления смерти. А затем он ни с того ни с сего стал вмешиваться в лечение больных… Зерц показал, что доктору Леддрелу удалось спасти от смерти четырех обреченных пациентов.

Полковник скривил презрительную мину.

— Гуманизм, — процедил он сквозь зубы. — Из-за своего идиотского гуманизма ученые кретины предают национальные интересы!.. Если бы только знать, что удалось найти Леддрелу! Или Кайстону. Я уверен, что мальчишка получил результат совершенно случайно. Теперь, Гроулер, доложите, что сделано, чтобы вернуть обоих сюда.

— Их ищут повсюду. В газетах напечатаны их портреты и объявлено, что они опасные уголовные преступники, похитившие из казны института четыре фунта платины. Вдоль железной дороги, от Фарнстона до Лонгдена, шарят люди из министерства внутренних дел. У преступников еще хватит ума разболтать, чём мы занимаемся и что им удалось получить.

— Это было бы страшно.