Пурпурная мумия

Мы перешли в автоматизированный цех института. Здесь я увидел перед металлорежущими станками большие стеклянные банки. В каждой из них сидело по лягушке. Казалось, они не обращали никакого внимания на тонкие провода, впивавшиеся в разные части их тела, и с любопытством таращили на нас свои выпуклые глаза, совершенно не подозревая, для какого научного чуда их используют.

— Датчики, измеряющие геометрические размеры обрабатываемой детали, подключены к волокнам автономной нервной системы животного, управляющей ее пищеварительным трактом. Сигналы сбалансированы так, что отклонения от нормы в обработке детали вызывают в центральной нервной системе лягушки ответные импульсы, приводящие в движение корректирующие механизмы станка. Такая управляющая система ровным счетом ничего не стоит. Нужно только знать, откуда вывести биоэлектрические сигналы и к каким нервным волокнам подключить электрические датчики.

Леонозов включил станок, и резец стал выписывать на металлической заготовке сложные узоры. Мотор, подававший резец то вправо, то влево, точно придерживался фигуры, нацарапанной на поверхности железной пластины.

Профессор прижал пальцем быстровращающийся вал мотора, и лягушка громко квакнула.

— Видите! Датчики послали ей сигнал, что не все в порядке. Лягушка энергично прореагировала на нарушение. Она его воспринимает так, как будто оно произошло внутри се организма.

Резец плавно покачался и снова вернулся на прежнее место.

Это было настоящее техническое чудо. Техническое ли?

Один крупный ученый-физик как-то сказал, что будущий век — это век биологии. Не здесь ли он начинается? Лягушка, «встроенная» в машину, морская свинка в качестве регулятора температуры термостата… А высшие животные! Их высокоорганизованные нервные системы, наверно, могут выполнять тончайшие функции автоматического управления. Быть может, биологическое регулирование откроет совершенно невиданные горизонты и возможности. И, вместо того чтобы строить сложные электронные приборы регулирования, нужно просто обратиться к данным нам природой живым организмам.

Я как зачарованный смотрел на зеленую лягушку и думал, что в этот момент используется лишь незначительная часть ее нервной системы, какой-то крохотный контур или блок. А их у нее тысячи, и каждый обладает потенциальными возможностями, которые недостижимы для современной электроники.

«Системами регулирования» снабжены все живые существа на свете, но как мало мы об этом знаем! Безусловно, многие из них обладают неведомыми нам качествами, фантастической чувствительностью, поразительной скоростью реакции на возбуждения. И все это можно использовать при автоматизации производственных процессов, использовать совершенно даром, бесплатно.

Леонозов стоял рядом со мной и пристально следил за выражением моего лица. Он понимал, что теперь объяснения излишни. Все было предельно просто, но как долго должна была развиваться наука, чтобы дойти до этого!

Вдруг в цехе погас электрический свет. Одновременно за стенами помещения что-то громко щелкнуло, затрещало, и водворилась тишина, которую нарушило громкое кваканье лягушки. Леонозов схватил меня за руку и, ни слова не говоря, потащил к выходу.

Мы выскочили в погруженный во мрак сад и, спотыкаясь о кочки, быстро зашагали куда-то в глубь территории.

— Что произошло? — спросил я.

— Безобразие! Опять, наверно, убежала Мирза.

— Собака?

— Да.

— Ну и что же?

— А то, что она управляет у нас всей энергосистемой…

— Собака?!

— Если лягушка может управлять станком, то почему собака не может управлять электроснабжением наших лабораторий и опытных цехов?

— Наверно, может, но вот видите…

Я развел руками, как бы показывая, что вокруг водворилась темнота.

— Значит, она убежала. Как вчера.

Из-за деревьев появилась белая фигура, которая торопливо двигалась в том же направлении, что и мы.

— Инна?

— Да, это я, Павел Павлович.

— Я же вам приказал привязать Мирзу! — сердито крикнул Леонозов.

— Мы ее и привязали…,

— Так в чем же дело?

— Право, не знаю, — растерянно пролепетала девушка.

Наконец мы дошли до небольшого садика, огороженного высоким деревянным забором.

— Мирза, Мирза! — позвал Леонозов.

Листья кустов зашелестели, и вскоре возле нас весело запрыгала вчерашняя белая собачонка.

— Она здесь! — воскликнула Инна.

— Странно. Я ничего не понимаю. У вас есть фонарь?

Девушка включила электрический фонарик, и яркий луч осветил садик.

— Что ты наделала, Мирза? — наклоняясь к ней, ласково спросил профессор.

Собака завиляла хвостом и вдруг, сорвавшись с места, рванулась в сторону.

Профессор, Инна и я последовали за ней.

То, что мы увидели через несколько секунд, заставило нас остолбенеть.

Мирза подбежала к небольшой сосне, встала на задние лапы и, подняв голову, злобно зарычала. По стволу пополз луч фонарика.

— Боже мой! — воскликнула Инна.

Мы разразились громким смехом. Вытаращив на нас испуганные зеленые глаза, на дереве сидел большой взъерошенный кот, исконный враг всего собачьего рода.

— Вы понимаете, что произошло! — сквозь смех воскликнул Леонозов.

— Понимаю! Кот «разрегулировал» вашу электронную машину!