Пурпурная сеть

– Вчера я разговаривала с отбывающим срок Хосе Рамоном Оливой. Нахин и Ярум – два «никто». Как изобретательно!

– И что? – Касто постарался скрыть удивление, и это ему почти удалось.

– Вид у Нахина вполне просветленный. И он без сомнения хорошо вжился в роль: шевелюра, проницательный взгляд, замогильный голос… Но кое-что не вяжется с общим впечатлением, а именно – его речь. Уж больно примитивная.

– Не понимаю, зачем вы говорите это мне.

– Видите ли, Касто, такой человек вряд ли мог внушить благополучным молодым людям, что секс раскрепостит их души, и вряд ли мог заставить их устраивать оргии. Некоторые из тех девушек жили с родителями в Саламанке, Чамбери, Эль-Висо[10]. Им прислуживали домработницы, их отцы были адвокатами, судьями, предпринимателями, даже министрами. Матери наверняка водили дочек за покупками на улицы Серрано и Ортега-и-Гассет, готовые исполнить любую их прихоть. Девушки посещали лучшие школы Мадрида. Чтобы такие пошли трахаться, наслушавшись речей Нахина? Простите, не верю.

– Как знать, возможно, Нахин был убедительнее, чем вы думаете.

– Нет, – ответила инспектор. – Я считаю, что Нахин, как и следует из его имени, всего лишь пустое место. А изобретала все это совсем другая личность, предоставившая Хосе Рамону возможность раскрыть актерское дарование, которое у него, безусловно, имеется.

– Я скажу кое-что, чему вы, возможно, удивитесь. Нахин – один из самых глупых людей, которых я встречал в жизни.

– Неужели? – ехидно спросила Элена.

– Я знаю, что нельзя плохо отзываться о друзьях. Но кто из нас хоть раз не грешил этим?

– Нахин настолько глуп, что согласился вместо вас гнить в тюрьме?

– Самопожертвование приносит удовлетворение, но вам этого не понять. Вас мучает глубокая рана, она мешает вам проникать в суть вещей. Она постепенно убивает вас и никогда не заживет.

Элена удивилась: такого поворота она не ожидала.

– А что, существуют книжки, в которых учат молоть подобный вздор? Вы похожи на гадалку из парка Ретиро, эти всегда докапываются до истинных проблем клиентов, – усмехнулась инспектор.

– Возможно. Но вернемся к тому, что действительно важно: я хочу знать, когда меня отпустят. Смею вас заверить, что мой дом гораздо уютнее ваших апартаментов.

– Таковы досадные последствия задержания. В настоящий момент мы собираемся предъявить вам обвинения в незаконных действиях по отношению к несовершеннолетнему, то есть к Даниэлю, торговле снафф-видео, мошеннических операциях с черным налом… И, поскольку у меня осталось время до передачи дела в суд, мне наверняка придут в голову еще какие-нибудь идеи.

Элена продолжала озвучивать свои планы. Она обещала обвинить Касто в том, что он был истинным идеологом преступления, за которое Нахина отправили в Сото-дель-Реаль. Еще она собиралась доказать, что он использовал порнографические видео сектантов, чтобы проникнуть в «Пурпурную Сеть».

– Боже, какой ужас! – возмутился Касто Вейлер. – В «Пурпурную Сеть», ни много ни мало!

– Вы продаете ссылки на их «мероприятия».

– Я уже говорил вам, что продаю любые ссылки, если за это мне платят комиссионные. Ничего другого вы не сможете мне предъявить. В суде я признаю свою вину, мне назначат штраф, который я не смогу заплатить, потому что, как вы знаете, несмотря на красочный фасад, денег у меня нет. Так что мне придется отсидеть несколько месяцев в тюрьме, вот и все!

– Ничего у вас не выйдет, Касто. Я позабочусь о том, чтобы на вас повесили даже смерть Джона Леннона.

– Будем благоразумны, инспектор Бланко. Я уверен, существует что-то, что вы готовы принять в обмен на гуманное отношение ко мне.

– Димас. Мне нужен Димас – тот, который носит маску мексиканского рестлера.

– Понятия не имею, о ком вы говорите.

– Я дам вам время подумать. Возможно, вы сумеете освежить свою память.

* * *

Элена считала, что имеет право посвятить оставшуюся часть воскресенья отдыху. Пройтись по парку Ретиро, пообедать на открытой террасе на Саинс-де-Баранда. Может даже, воспользовавшись хорошей погодой, почитать на свежем воздухе какой-нибудь готический роман; когда-то она очень увлекалась ими. Но в душе Элена знала, что ничего этого сделать не сможет. Не успела она выйти из здания ОКА, как в голове зазвучали слова Касто: «Вас мучает глубокая рана. Она постепенно убивает вас и никогда не заживет». Элене казалось, будто этому человеку удалось увидеть ее голой. Без макияжа, без маски, скрывающей глубокую тоску по Лукасу. Она вспомнила про непрочитанный отчет Сарате и Чески о визите в Сан-Лоренсо, который остался лежать у нее на столе. И заставила себя вернуться в кабинет, чтобы проанализировать собранные коллегами факты.

В офисе она столкнулась с Марьяхо.

– Ты еще не ушла?

– Нет, я ждала, когда ты закончишь с Ярумом. Как прошел допрос?

– Ты была права, он у них главный. Я оставила его дозревать.

– Хорошо, тогда завтра продолжим. Я иду в кино. Не хочешь присоединиться?

– Я даже и не помню, когда в последний раз была в кино, но точно знаю, что много лет назад.

– Так пойдем!

– Нет. Хорошего тебе вечера.

– До свидания. И отдохни немного.