Пурпурная сеть

— Если бы вы мне позвонили как-нибудь вечерком, я бы взял напрокат самый большой внедорожник, чтобы отвезти вас домой.

— Очень любезно с твоей стороны, — рассмеялась Элена.

— Я это делаю для вас, а не для себя, — заверил ее хитрец. — Я каждый день бросаю в копилку половину чаевых, чтобы не оказаться без денег, когда вы решитесь.

— Договорились, когда-нибудь я тебе позвоню. Только придется потерпеть; я не уверена, что соберусь в этом году, да и в следующем тоже. Вчера играл «Мадрид»?

— На них даже злиться бесполезно, инспектор. Играют из рук вон плохо, как всегда, но выигрывают. Пожалуй, я эмигрирую в другую страну, чтобы больше их не видеть.

— Не уезжай, я без тебя пропаду. К тому же тебе все равно придется их видеть, без них не обойдешься. Давай, налей мне рюмочку граппы.

— Промочить горло, как говорят работяги? Не манкируйте моим предложением, инспектор!

— «Промочить горло», «манкировать»… — улыбнулась Элена. — Кто тебя учил испанскому? Пако Мартинес Сория?[3]

Бывали дни, когда Элена Бланко уже с утра знала, что единственным приятным моментом за все двадцать четыре часа будет время, проведенное с Хуанито. Свои чаевые он отрабатывал сполна.

Как только она приехала в здание ОКА на Баркильо, ей сообщили: инспектора ожидают родители несовершеннолетнего Даниэля из Риваса.

— А сам он где?

— На ночь был отправлен в центр для несовершеннолетних, но его уже везут сюда.

Несколько секунд Элена разглядывала посетителей через стекло. Оба одинаково растеряны и подавлены, что естественно, но лицо у Соледад было скорее встревоженным, а у Альберто — раздраженным. Обычные люди, совсем не похожи на родителей чудовища. Ей это было очень понятно.

— Меня зовут Элена Бланко, я инспектор полиции и руководитель ОКА. Добрый день.

— Где мой сын? — тут же вскочила Соледад. Мать всегда защищает свое дитя, в чем бы его ни обвиняли.

— Его сейчас везут сюда. Насколько мне известно, с ним все хорошо, — попыталась успокоить их Элена; в глубине души она испытывала к ним жалость.

— Как с ним может быть все хорошо, если он провел ночь непонятно где? — сразу осмелела сеньора Роблес.

— В любом случае ему лучше, чем жертве того спектакля, который он смотрел. Прежде чем умереть, девушка прошла через ад, — резко осадила ее инспектор. — Ваш сын причастен к тяжкому преступлению.

— Вы думаете, мы этого не понимаем? Я в ужасе и всю ночь не спал! — воскликнул Альберто, и на долю секунды Элене показалось, что самым предосудительным во всей этой истории было нарушение сна главы семейства.

— Мой сын не имеет к этому никакого отношения, инспектор, — продолжала настаивать Соледад. — Он случайно наткнулся на тот сайт. Просто безобразие, что каждый может увидеть такое в интернете!

— Чтобы подключиться к этому ресурсу, нужно заплатить большие деньги. Случайно на такое не наткнешься.

— И мой сын заплатил? — изумилась мать Даниэля.

— Это очевидно; другого способа пройти по ссылке нет.

— Ему только шестнадцать, у него нет денег. Наверняка это какая-то ошибка! — Соледад хваталась за соломинку.

— Нет, это не ошибка, — понурив голову, сказал Альберто. — Я уже несколько недель замечаю, что с одной из банковских карт пропадают деньги.

Ошеломленная, взбешенная, Соледад повернулась к мужу:

— Почему ты ничего мне не сказал?

— Деньги переводили с твоей карты, которая прикреплена к моему счету. Я подумал, что ты решила организовать какую-нибудь поездку на годовщину свадьбы… Не хотел портить тебе сюрприз.

Элена смотрела на супругов, безмятежная жизнь которых за один вечер разбилась вдребезги. Они будут пытаться простить друг друга, не сваливать друг на друга вину, не выискивать друг у друга ошибок, но, скорее всего, им это не удастся. Один из них встанет на сторону сына, второй попытается разглядеть в нем взращенное ими самими чудовище. Элена развелась с мужем через два года после исчезновения Лукаса. Абель попытался вернуться к нормальной жизни, не зацикливаться, как Элена, на своем горе. Он бросил работу журналиста и переехал в Уруэнью, городок под Вальядолидом. Живет там с молодой бразильянкой, занимается виноделием и, кажется, вполне счастлив.

Именно за это и осуждала его Элена: за то, что он счастлив, несмотря на их общее горе; за то, что сдался раньше времени, поверил, что их сын умер, хотя тому не было никаких доказательств, не считая статистики, согласно которой шансы похищенного ребенка выжить, если его не нашли в течение месяца, стремятся к нулю. Поэтому она и не стала ему сообщать, что Лукас жив. Не стала доказывать, что была права. Возможно, ей даже хотелось уберечь Абеля от страшной правды, которой она не поделилась ни с кем, но которую каждую ночь переживала во всех чудовищных подробностях. Она даже слышала страшные голоса. Они кричали, что ее сын психопат. Возможно, она молчала потому, что хотела и дальше оставаться наедине со своей болью. Конечно, рассказать об этом Абелю необходимо, ведь он отец Лукаса. Но она знала, что не расскажет.