Пурпурная сеть

— Я прокручиваю партии в голове. Иногда с позиции белых, иногда с позиции черных.

Они продолжали играть молча, пока Сарате не взял слона Лукаса. Это заметно разозлило парня, хоть он и постарался скрыть досаду.

— Ты спишь с моей матерью?

Сарате удивился — не столько вопросу, сколько мотивации Лукаса. Тот явно хотел вывести противника из равновесия. Для мальчишки партия в шахматы ничем не отличалась от драки в восьмигранной клетке Травесеры. Он должен был выиграть, иначе уничтожат его.

— Я не сплю с твоей матерью, но в любом случае это не твое дело.

— А может, мое. Это же моя мать.

Вскоре Сарате намеренно ошибся. Он уступил Лукасу своего слона, и они снова оказались на равных. Добившись равновесия, парень успокоился и снова с головой погрузился в игру.

Элена жалела, что отнеслась к словам Мар недостаточно серьезно. Эта женщина с самого начала знала, что Игнасио Вильякампа — темная лошадка, что именно он виновен в исчезновении ее дочери. Но разве можно доверять бессвязному бреду наркоманки, чей помутившийся рассудок прояснялся лишь изредка? И все же Элене следовало задуматься: если запастись терпением, из слов сумасшедших и детей можно извлечь немало полезной информации. Если бы Элена потратила на Мар хоть один вечер, пригласила ее на прогулку, или в кафе-мороженое, или полюбоваться на закат, то смогла бы по крупицам собрать ее воспоминания и теперь была бы лучше вооружена против влиятельного политика. Она позвонила в больницу, чтобы узнать о состоянии Мар. Та по-прежнему находилась в коме, и никаких прогнозов врачи не давали. К тому же допрашивать Мар было поздно: после передозировки память могла окончательно ей изменить. Возможно, и к лучшему, подумала Элена.

Вдруг ее осенило: когда мать Ауроры запустила Вильякампе в голову яйцом, ее арестовали и продержали всю ночь в полицейском участке Карабанчеля. Там должна была сохраниться копия показаний Мар. В напряженные моменты она говорила без умолку. Наверняка в ее показаниях, помимо бреда, есть важные улики.

Элена поспешно вошла в участок, привычным движением предъявила жетон и направилась к дежурному. Попросила у него копию допроса Мар Сепульведы, уточнив дату задержания, фамилию адвоката и дату освобождения. Но полицейскому эти сведения не понадобились.

— Эти документы закрыты для доступа, инспектор, — сказал он.

— Что это значит?

— Что их нельзя запросить.

— Почему?

— Причину я не знаю, но мы получили распоряжение.

— Когда вы его получили?

— Час назад.

Элена не могла поверить, что Рентеро зашел так далеко.

Она в ярости направилась к дверям, но на выходе столкнулась с Костой, с которым Сарате когда-то служил в этом участке.

— Ведь вы Коста, верно? Вы меня помните?

— Конечно, инспектор Бланко. Вы знаменитость.

— Я не смогла получить доступ к показаниям одной задержанной…

— Не может быть! С каких это пор мы не помогаем коллегам? Пойдемте со мной.

Коста привел ее в крохотный кабинет — закуток с допотопным компьютером, который грузился не меньше пяти минут. По мере того как он читал поступившее утром распоряжение с выделенными крупным шрифтом предостережениями, его лицо мрачнело.

— Ничего не могу поделать, инспектор. Приказ пришел с самого верха, из министерства.

— Я знаю, откуда он пришел, — сказала Элена, думая о Рентеро. — Но я просто хотела узнать, что в тот день говорила Мар Сепульведа.

— Я не смогу вам помочь. Сожалею.

— Надежные вы тут коллеги, Коста, ничего не скажешь. Я растрогана.

— Но есть другой способ узнать, что сказала Мар…

Подавив раздражение, Элена посмотрела на Косту с интересом. Она была благодарна ему за то, что он не разозлился, несмотря на ее недовольный тон.

— Насколько я знаю, задержанной помогал адвокат. А адвокаты хранят копии показаний своих подзащитных.

— Спасибо, Коста. — Элена поспешила прочь из полицейского участка.

Еще не дойдя до двери, она достала телефон.

— Шах и мат.

Лукас играл хорошо, но иногда у него словно что-то перемыкало в мозгу, не позволяя хладнокровно анализировать ситуацию. За этим следовал неудачный ход, а за неудачным ходом — личный выпад против Сарате. Теперь Анхель ждал последствий своей победы. Возможно, ему не следовало выигрывать партию, но, с другой стороны, стоило показать парню, что не все готовы раскрыть ему объятия и вести себя так, словно ничего не произошло.

— Я хочу отыграться, — сказал Лукас, старательно сдерживая злость.

— Я играю черными, — согласился Сарате.

Когда они начали расставлять фигуры, у Сарате зазвонил телефон. Это была Элена.

— Как у вас дела?

— Отлично. Твоему сыну нравятся шахматы, и сейчас мы играем. Кажется, он не любит проигрывать, поэтому приставил мне нож к горлу: требует реванша…

— Надеюсь, ты выражаешься метафорически. У меня проблемы с Рентеро, он стал выгораживать Вильякампу. Но я этого так не оставлю. Сейчас поеду в Торрелодонес, домой к Мануэлю Ромеро, адвокату Мар.

— Домой?

— Я звонила в его контору, он сейчас дома. У него есть копия показаний Мар.

— Прекрасно. О Лукасе не беспокойся, мы с ним в полном порядке.

Сарате нажал отбой. Лукас смотрел на доску с фигурами. Затем сделал ход ферзевой пешкой.