Пурпурное сердце

Но вернусь к проститутке. Мне неловко называть ее так, хотя она самая что ни на есть проститутка. А неловко потому, что выглядит она лет на шестнадцать, и, если бы на остров не высадился десант, она могла бы остаться такой же, как и все остальные девчонки, – как ваша дочь или сестра.

Как бы то ни было, она не такая.

Она обходится Бобби в его золотое кольцо. Это плата за всех нас четверых. Широкий жест, но у меня возникает желание остаться в стороне. Впрочем, приходится считаться с мнением остальных мушкетеров, так что я вступаю в долю.

В сумерках я нахожу ее в джунглях, разлегшейся на куртке Бобби. На ней нет ничего, кроме того кольца на среднем пальце. Она держит руку вытянутой вверх, любуется украшением. Я-то знаю, сколько ребят уже посетили ее, но она выглядит так, будто ей это не известно. Она вроде как и не замечает никого. Я стою прямо перед ней, а она не отрываясь смотрит на кольцо.

Она выглядит какой-то ранимой и беззащитной, и меня это, наверное, должно возбуждать, только ничего такого я не чувствую. Я уже заметил, что со мной не проходит многое из того, что проходит с другими. Надеюсь, мне не удастся установить причину.

Мне становится грустно.

Но я все равно делаю это, так что честно могу сказать ребятам, что все было. Это же подарок. Вполне по-мужски.

Все время, пока это длится, она смотрит через мое плечо на свою вытянутую руку. По крайней мере, она не лицемерит и не скрывает того, что для нее важнее всего.

Я отвлекаю ее от любимого зрелища совсем ненадолго, поэтому мне не грозят муки совести.

Потом, когда все уже кончено, я посмеиваюсь про себя, вспоминая, как Эндрю называет этот остров Антиоргазмом.

Не могу сказать, что мой первый опыт запомнился какими-то грандиозными ощущениями или продолжительностью, но, по крайней мере, я знал, что у меня есть девушка, которой я понравился. Теперь я думаю, что Мэри Энн мне тоже следовало подарить кольцо.

Ну да ладно, возвращаюсь к проницательности. Так вот, я иду к Бобби и говорю: «Спасибо, старик, это было нечто».

Вру, конечно.

Он говорит: «Да, это здорово, Кроу». Они так зовут меня: Кроу. Бобби продолжает: «Завтра мы опять идем в горы, и кто знает… Если не успеть что-то сделать сегодня, потом уже может быть поздно. А нужно хотя бы раз попробовать это, прежде чем умирать. Стыдно ведь будет явиться на небо и сказать Святому Петру, что ты забыл вкусить прелестей жизни, хотя и бы шанс».

Его слова западают мне в душу. Действительно, как он догадался, что для меня это было впервые?

Я подхожу к Эндрю и спрашиваю: «Слушай, приятель, какого черта ты разболтал Бобби о том, что у меня не было женщины?»

Эндрю отвечает: «Да брось ты, все мы в одинаковом положении, и нам нечего стыдиться друг перед другом».

Все дело в том, что я до сих пор не рассказал ему про Мэри Энн.

Ну, об этом потом. Это целая история. Даже не уговаривайте меня, чтобы я начал рассказывать прямо сейчас.

Не проходит и двух дней, как мы начинаем зачистку пещеры. Мы втроем разом вваливаемся в пещеру, но я спотыкаюсь обо что-то и распластываюсь на камнях. Не знаю, обо что я споткнулся, но догадываюсь, что невидимая преграда спасла мне жизнь, поскольку еще до того, как мне удается подняться, бой заканчивается. Счет один ноль в пользу Соединенных Штатов Америки.

Подгоняют вагонетку, чтобы эвакуировать раненых и убитых. Ее фары освещают пространство пещеры.

И тогда я вижу, обо что споткнулся. Бобби.

Прошитый пулей. Остекленевший взгляд устремлен в потолок пещеры. Устремлен в никуда.

Первое, что мне приходит в голову – называйте меня кем угодно, это уже неважно, – слава богу, он успел переспать с женщиной.

А от второй мысли мне становится страшно: «Как он узнал? Кто сказал ему, что смерть так близко?»

А третья мысль подсказывает, что меня вот-вот стошнит, и так оно и происходит.

Понимаете, все это я к тому, что Бобби был провидцем. Иногда я спрашиваю себя, всегда ли он был таким или этот дар открылся в нем перед смертью. Когда вы в двух шагах от гибели, у вас появляется возможность как бы заглянуть за тонкий занавес, разделяющий живое и неживое. Но у Мэри Энн впереди долгая жизнь, а она еще в молодости умела видеть будущее. У некоторых это получается.

Майкл – вот в ком теперь проблема. Он ничего не знает, и ему это даже невдомек. Он не обращает на это ни малейшего внимания. Я понимаю, что говорю о нем так, будто он – это не я. Хотя все мы знаем, что это не так. И все-таки. Ему предстоит выполнить свою часть работы.

Похоже, я исчерпал лимит своего присутствия на земле, верно? Ловить мне здесь больше нечего. Я никому ничего не должен. Можно ли мечтать о большем?

Глава четвертая Майкл

Вскоре после полуночи, когда в сознании спящего всплывают зримые образы и возникает ощущение, будто все происходит наяву, а не во сне, Майкл погружается в непроглядную тьму.

Его сон лишен зрительных образов, а наполнен лишь звуками и ощущениями.

Он чувствует, как его руки и плечи задевают холодные и скользкие каменные стены, слышит звуки борьбы. Сдавленные крики, бессвязная речь на английском и на чужом языках.