Пурпурное сердце

Поскольку мы с Эндрю записались добровольцами, нам разрешили служить вместе. Собственно, на это мы и надеялись. Черта с два я бы отправился на войну без него.

Итак, буквально накануне нашей отправки я приглашаю ее на последнее свидание — то самое, которое должно запомниться надолго. Беру напрокат отцовский «форд», надеваю костюм и галстук, и мы отправляемся на танцы. Именно это посоветовал мне отец. Он сказал, что мое отсутствие может затянуться, и девушке предстоит долгое и трудное ожидание. Он даже не представлял себе, каким долгим оно окажется.

Но все это потом, а сейчас я гуляю по пляжу со своей девушкой. Идем не спеша под ручку. После танцев мы возвращаемся к отцовской машине. Какое-то шестое чувство подсказывает, что этот вечер должен стать особенным. Я думаю, это и стало причиной случившегося. Ощущение, будто предстоит что-то гораздо более значительное и важное в сравнении с тем, что было раньше.

Идею поехать в парк подала Мэри Энн. Добираться туда довольно долго, но если ей так хочется… Ну, вы понимаете. Это как заветное желание девушки, провожающей парня на войну. Отказать в этом случае невозможно.

Наконец мы в парке, целуемся страстно, как никогда прежде не целовались, и это совсем другое. Она сама расстегивает на мне рубашку, мне приятно чувствовать ее руку на своей груди.

Потом она говорит: «Давай переберемся на заднее сиденье».

Я не совсем уверен в том, что стоит это делать.

Поэтому отвечаю: «Послушай, Мэри Энн, я не думаю, что это правильно».

Кажется, она немного обижена и разочарована. Ей хочется знать, почему нет.

Я говорю: «Мне кажется, я не тот парень, который просит девушку сделать это».

«А ты и не просишь, — говорит она, — это я прошу. Я знаю, что делаю, я уже большая девочка. И могу сама принимать решения».

Я возражаю ей: «Иногда о сделанном сгоряча впоследствии придется горько пожалеть».

Я ненавижу себя за эти слова, мне кажется что я случайно позаимствовал их у своего отца.

Она долго убеждает меня в том, что никогда не станет жалеть о том, что сейчас произойдет между нами.

На что я отвечаю: «Послушай. Конечно, говорить об этом не принято, но что, если я не вернусь? Тогда, выйдя замуж за другого, ты пожалеешь о том, что сделала сегодня».

В последнее время я слишком часто говорю об этом. Со всеми, кого знаю. Ну, о том, что могу не вернуться. Это путает всех, хотя внешне все спокойны. Но мне достаются укоризненные взгляды. Которые мне совершенно не понятны, потому что ведь все мы знаем, что всякое может случиться. Так почему же не сказать об этом вслух? Мэри Энн другая. Сейчас как раз такой момент, когда я понимаю, что она совсем другая. Что в ней я могу найти то, чего нет ни в ком другом.

Она смело смотрит правде в глаза.

И говорит: «Ты знаешь, я думаю, во многом и по этой причине нам нужно сделать это. Что будет, если ты не вернешься? Тогда не случится ничего из того, о чем ты сказал, — женитьбы на другом и сожаления о сегодняшнем».

Ее логика обезоруживает, возразить мне нечего.

Она перебирается на заднее сиденье, и я опять говорю: «Знаешь, я все-таки не совсем…», но прежде чем я успеваю произнести слово «уверен», она хватает меня за галстук и тащит к себе. Ну, не в буквальном смысле, но тянет она сильно, так, что, похоже, в моих интересах последовать за галстуком.

Даже сейчас, на заднем сиденье, я все еще не уверен в том, что мы поступаем правильно, но она вдруг начинает трогать меня так, как никогда раньше, и уже очень скоро я забываю о своих сомнениях.

Вы сами знаете, как это происходит.

Через минуту все кончено — хорошо ли, плохо ли.

Я точно знаю, что она должна быть разочарована, но она это отрицает, и поскольку я в самом деле не представляю, в какой степени это может нравиться девчонкам, не могу быть уверенным в том, что она лукавит. Но по правде говоря, чувствую я себя как-то неловко. Признаюсь, это не самый лучший момент в моей жизни.

Ей хочется свернуться калачиком и прижаться ко мне. У меня же ощущается какая-то пустота в животе, и мне хочется домой.

Я хочу включить свет в салоне, чтобы посмотреть, не оставили ли мы пятен на обивке сиденья. Это все, что мне приходит в голову. Но она поглощена любовью, и я не могу так поступить с ней. Поэтому я обнимаю ее, мысленно прокручивая в голове, сколько времени проходит, прежде чем пятно въедается намертво.

Потом я везу ее домой. Как пожелать спокойной ночи в подобной ситуации? Вы должны поцеловать свою девушку так, чтобы этот поцелуй длился всю войну. Если вам суждено вернуться. Или целую вечность, если вернуться не судьба. И все то время, пока вы пытаетесь изобразить этот прощальный поцелуй, невольно думаете о злосчастном пятне в салоне автомобиля. Это так, к слову.

Я стараюсь изо всех сил.

В ту ночь я, вооружившись фонариком и пятновыводителем, пытаюсь отдраить обивку сиденья. Ничего не получается. В надежде на то, что, высохнув, пятно будет не так заметно, я ухожу спать.