Пурпурные грозы

Я ждала, что он меня обнимает, но мужчина сдержался. На нас смотрели Прис и Анна, за дверью ждали гости. В саду, возле старого каштана, стоял маг. И он тоже ждал.

— В добрый путь, — прошептал Дэр и всё-таки улыбнулся. — Моя любовь.

— Мой любимый, — тихо отозвалась я, не сводя с него глаз.

Мы вышли, и звонкие крики смахнули с меня робость. Толпа радовалась искренне, и старательно в нас кидалась. Мы кидались в ответ. Мне особо хорошо удалось «озолотить» Смайла, что считалось счастливым предсказанием для младшего. Смеясь, мы поспешили по дороге в сторону алтаря, но не смогли укрыться и от половины древних искр. Теперь сияли и волосы Дэра, и мои, и одежда, и сама земля… Летели под ноги цветы и хлебные крошки. Я различила лицо отца — вполне счастливое, светлое, как и прежде спокойное, и улыбающихся Торми и Бэйта. Остальные сливались в кричащее многоцветное пятно.

На холме Дэр легко подхватил меня на руки и понес к роще. Мы молчали, и я могла сколько угодно рассматривать его лицо. Он был счастлив. Он улыбался едва заметно — только для меня. А вдалеке, прекрасная мощью, покорная, но буйная в клетке — царствовала птица-гроза. Ветер не мог сдвинуть эти пухлые тома темно-синих облаков, не рвал их золотые кромки, подсвеченные солнцем. Но молнии сверкали бесподобно огромные, и рокот смешивался с улыбками ярких лучей. В эти минуты буря и солнце ладили, и я не знала, кто тому причиной — Дэр и его чувства ко мне, или сам Цахтал, благословивший наш союз.

— Ты можешь не бояться, — прошептал Дэр, — она не причинит вреда. Не сегодня, милая.

— Я знаю, — отозвалась я, подтягиваясь выше и мягко касаясь его шеи губами. — Чувствую, что даже злая магия нам не помешает.

Он осторожно опустил меня наземь и протянул руку ладонью вверх. Так мы и подошли к магу, а через минуту остальные встали позади. И настала тишина. Только травы шумели на ветру, да рокотал гром.

Я повернулась к Дэру, и всю церемонию глядела ему в глаза. Пока маг с улыбкой созывал светлые силы, мы, улыбаясь, мысленно разговаривали. Я знала, чего Дэр хочет, и знала, что отдам ему это. Теперь рассветы мы будем встречать вместе, и никто не посмеет разорвать эти узы…

Голубоватое звездное облако появилось неожиданно и обрушилось на нас шумным потоком. Люди ахнули и зааплодировали, а я рассмеялась. Так неожиданно! По телу прошлась дрожь.

— Теперь мы не только звезды, но и туманы, — усмехнулся Дэр.

— Но ты всегда будешь моей бурей.

— И уж точно не позволю тебе томиться жаждой.

Раздался одобрительный смех. Мы уже вступили в супружество, пусть и не обеими ногами, а, значит, многое могли себе позволить. Маг с улыбкой соединил наши руки. Я знала, что он обвяжет их специальной веревкой, но от неожиданности вздрогнула: запястья обхватила крошечная пульсирующая молния. Бледно-фиолетовая, приятная, немного колючая. Точно такое ощущение было у меня, когда Дэр залечивал следы нападения шуршакалов. Получается, он исцелял меня грозами? Я испугалась, что маг растеряется, но он лишь улыбнулся.

— Союз этот скрепило небо.

Я ошарашено повернулась, подчиняясь движению Дэра, и гости ахнули, увидев во всей красе разрастающуюся, дрожащую молнию. Она осветила пространство вокруг нас, медленно затягиваясь, и Дэр с ухмылкой обнял меня, плотно прижимая к груди.

— Теперь моя, — сказал он. Это была, наверное, единственная фраза из традиционной клятвы, что мы сегодня произнесли.

— Теперь мой, — отозвалась я, и мы дотянулись до губ друг друга.

На празднование собралось много народу, в основном друзья отца и родственники со всех уголков страны. В особняке был дан шикарный бальный зал, который, к счастью, не тронули шуршакалы. Приехала и Вальди. Она тотчас принялась поздравлять меня и игриво намекнула, что нашла себе жениха.

— Такого милашку! Он со мной здесь, ты ведь не против?

Не зная, о ком речь, я, тем не менее, не стала уточнять. Мне вообще было не до того, чтобы с ней долго болтать. Я готовилась петь и играть на пианино для Дэра.

Всё началось, когда мне исполнилось девять. Изнурительные занятия с учителем — лысым, остроносым, черноглазым Куого. Он был маленьким и худым, и всегда носил черные сюртуки и белоснежные рубашки с рюшами, а галстук так туго затягивал на тонюсенькой шее, что казалось, голова его держится на честном слове.

Но, несмотря на отталкивающую несуразную внешность, он бесподобно играл на фортепиано, и слыл лучшим из лучших. По молодости он много путешествовал и давал концерты, но, отметив свой сороковой день рождения, решил отдохнуть и поселиться где-нибудь за городом. Поместье Миратовых стало его новым домом. Отец выделил Куого шикарные покои, и нас со Смайлом отдал ему на обучение.