Пурпурные реки

– Слушай внимательно, Карим. Этьен Кайлуа подделывал первую запись, чтобы скрыть факт, который сразу бросался в глаза: первоначальный вес ребенка никогда не соответствовал тому, который фиксировался на следующий день. За одну-единственную ночь новорожденные теряли или набирали сразу несколько сот граммов.

Я наведался в родильное отделение и расспросил врача-акушера. Он сказал, что за одни сутки вес младенца так измениться не может. И тогда я понял очевидное: менялся не вес – менялся сам ребенок. Именно этот факт и стремился скрыть старший Кайлуа. Он сам или, что вероятнее, его сообщник папаша Серти, работавший ночным санитаром в БЦ Гернона, тайком подменял младенцев в палате для новорожденных.

– Но... зачем?

Ньеман криво улыбнулся. Порывистый ветер швырял ему в лицо струи дождя, колкие, как пригоршни гвоздей. Комиссар из последних сил выговорил страшные слова:

– Затем, чтобы возродить генетически истощенную группу людей, влить в жилы вырождавшихся интеллектуалов новую, свежую кровь. Методы Кайлуа и Серти были чрезвычайно просты: они подменяли некоторых младенцев из университетских семей детьми из горных селений, выбранных исходя из физических данных их родителей. Таким образом, профессорская элита Гернона сразу пополнялась здоровыми, жизнестойкими индивидами. Новая кровь смешивалась со старой, и случалось это в том единственном месте, где недоступные университарии могли встретиться с темными крестьянами, – в родильном доме. В том самом родильном доме, где появлялись на свет все младенцы округи и где можно было безнаказанно творить зло.

Вот в чем заключался смысл таинственной записи в тетради Серти: «Мы повелители пурпурных рек». Слова «пурпурные реки» – не название книги или водной артерии, это кровь обитателей Гернона, текущая в жилах детей долины. Кайлуа и Серти, отцы и сыновья, возомнили себя повелителями крови города, где они жили. Они освоили самую что ни на есть простую форму генетической селекции – подмену младенцев.

И тогда я заподозрил, что наши деятели на этом не остановились: они решили не только обновить драгоценный генофонд профессорского братства, но и вывести новую породу идеальных людей, суперменов. Таких же прекрасных, как те, на снимках Олимпийских игр в Берлине, что я заметил в квартире Кайлуа. И таких же одаренных, как самые знаменитые ученые Гернона.

Я понял, что эти одержимые решили соединить блестящие умы гернонских интеллектуалов с мощными телами горных жителей, хрустальщиков и пастухов. Кайлуа и Серти не ограничились подменой детей – они усовершенствовали свою систему, организуя браки между избранными.

Карим молчал, он жадно впитывал слова комиссара, подтверждавшие его собственные догадки. А Ньеман продолжал говорить:

– Как же устроить такие браки, как заставить встретиться подходящих кандидатов? Я поразмыслил над тем, какие возможности давала Кайлуа и Серти их работа. Я уже знал, что именно их скромные должности позволили осуществить столь грандиозный проект. Вспомни запись в тетради Серти: «Мы господа, и мы рабы. Мы везде, и мы нигде». Эти слова означали, что, несмотря на свое низкое положение, а может быть, и благодаря ему, эти люди держали в своих руках судьбы целого региона. Да, они были – в какой-то степени – рабами. Но они же были и господами.

Итак, Серти, отец и сын, занимались подменой детей. А оба Кайлуа, используя свою должность, осуществляли вторую часть этого дьявольского плана – браки. Но как, как им удавалось достигать своей цели? И тогда я вспомнил о личных журналах Кайлуа. Мы проверяли в библиотеке списки взятых книг. Изучали фамилии студентов, которые ими пользовались. И только одна вещь ускользнула от нашего внимания – каким образом Кайлуа рассаживал читателей в застекленных кабинках зала. Я кинулся в библиотеку и сравнил план кабинок, в который были вписаны фамилии, с подделанными листками новорожденных за последние тридцать, сорок, пятьдесят лет. И все эти фамилии сошлись, Карим, все до единой!

Подмененные дети вырастали, поступали в университет, и их всегда сажали в одни и те же боксы для чтения, напротив одной и той же особы противоположного пола, принадлежавшей к блестящей местной элите. Я выверил все эти фамилии в мэрии. Не все сошлось полностью, но подавляющее большинство молодых людей, увидевших друг друга в библиотеке, в стеклянных кабинках читального зала, впоследствии поженились.

Значит, я угадал верно. «Повелители» подменяли младенцев, а затем хитроумно организовывали встречи будущих супругов. А те, вступив в брак, рождали на свет представителей высшей расы. И система функционировала без сбоев, Карим: университетские чемпионы – дети этих запрограммированных родителей.

Карим молчал. Казалось, его мысли кристаллизуются в нечто определенное и столь же реальное, как сосновые иглы, которые ветер швырял ему в лицо вместе с дождем.

Ньеман продолжал: