Пурпурный рассвет. Конфликт

— Тут совсем другое, больше на управление дроном похоже. — Стив пошел к вертушке, провести послеполетный осмотр. — Полетаешь, обязательно. И не ты один. Надо выбрать несколько пилотов, обучим их и «птичек» дадим. Своя эскадрилья будет, да и в рейды теперь проще будет. Вертушкой можно много чего вывезти, на грузовике сейчас не везде проедешь.

— И людей можно эвакуировать из труднодоступных мест в случае опасности. — Мила сразу нашла применение новой техники в своих интересах. — Один можно чисто медицинским сделать, все необходимое для реанимации, переливания крови и жизнеобеспечения в него установить. Эх, прямо красота.

— Да, прогресс уже не просто идет в гору, а поднимается на сверхскоростном лифте. — Тимур тяжело вздохнул. — Жалко, что человечество это не застало.

— Да первым же делом все изобретения Лесного подчинили бы одной цели — убивать и устрашать. — Стив повернулся к Юлаеву. — Может и лучше, что Кир раньше не раскрывал свои карты.

— А мы что? Первым же делом делаем боевой вертолет. Ничем не лучше. — Юлаев посмотрел на застывшую «вертушку».

— Нам необходимо защищаться. А армии раньше по большей части играли роль весомого аргумента в притязаниях стран на геополитической арене.

— Мальчики, хватит дискурсов. Подеретесь еще. Пойдемте лучше поедим. Кухня сегодня пиццей балует. Со свежим сыром, уже своим, — Борис осторожно встал между спорящими.

— Пицца? Прямо настоящая? Круглая? — Разрядила обстановку Вера. Вика привела детей, и девочка услышала только последнюю часть диалога.

— Да, прямо настоящая. С помидорами, только без пепперони. Вместо нее — курица. — Людмила обняла ребенка.

— Мне только без оливок, терпеть их не могу. — Вера забавно скривила лицо.

22.37 по московскому времени

Город Геленджик

Район Голубая Бухта

В доме горел свет и даже на крыльце вкусно пахло домашней едой. Живот Марка громко заурчал. Со своей вылазкой совсем забыл о еде и организм напомнил о потребности. Из кухни доносился громкий голос Марины. Сахаров обернулся и посмотрел на свой мотоцикл, к которому успел привыкнуть за эти дни.

«Может просто уехать? Потом уже связаться с Михаилом, и поговорить, когда он будет один. Славный „семейный“ ужин. Опять я буду чувствовать себя чужим и лишним. В топку все…»

Сахаров успел сделать только два шага, как входная дверь открылась.

— О, Марк, а ты что тут как чужой под дверями стоишь? Что не заходишь? — Федорович вышел на крыльцо и потянулся.

— Да я это… — Замялся Сахаров.

— Не хотел заходить? Услышал Маринку? — Голос Михаила звучал шутливо, но грустный и пронизывающий взгляд из-под тяжелых бровей говорил о том, что Федорович словно прочитал его мысли. — Пойдем на лавочке посидим.

Вдвоем прошли до неприметной деревянной скамьи под раскидистым грабом.

— А вы… ты чего на крыльцо пошел? — Марк смахнул с лакированных досок несколько упавших листов и сел.

— Да привычка старая. Я до «Пурпурного» дымил похлеще паровоза, пара пачек сигарет в день. Мне жена всегда говорила: «Докуришься, заработаешь себе рак, только поздно уже будет». Я всегда отшучивался, что как появиться у меня рак, то назову его Виктором, и буду с ним пиво пить. Хотя пива никогда в жизни не пил. Так вот, курил я много, но после того, как все померли, решил, что надо с этим завязывать. Не зря же я выжил. Может меня Господь специально на этом свете оставил. А я, дурак такой, себя самого в могилу быстрее загоняю. Похоронил своих, на могиле жены последнюю сигарету выкурил и все. С того дня больше ни одной. Хотя до сих пор хочется — жуть как. Меня моя ругала, когда в доме курил, приходилось на крыльцо идти. Вот от сигарет избавился, а от привычки выходить никак избавиться не могу. Да и не хочу, если честно. Здесь сейчас тишина такая. Цикады верещат. Шакалы где-то воют. Уже совсем близко к городу подошли, осмелели. И ни души. Просто благодать. — Михаил громко вдохнул через нос и задержал дыхание.

— В смысле благодать? — Не понял Сахаров.

— Ну людей нет. Ни суеты, ни гомона, ни криков пьяных. Делай что хочешь.

— Я думал, что вы, как бы это сказать…