«Пушечное мясо» Первой мировой. Пехота в бою

«Устав полевой службы» 1912 года, которым должны были руководствоваться войска русских армий, считался для своего времени лучшим среди уставов европейских армий. Однако за небольшой срок до начала войны положения нового устава не могли быть привиты войскам. Да и сам «Устав» при своем передовом в целом характере не мог все предусмотреть. Масштабы развернувшихся сражений превосходили весь предыдущий опыт и все ожидания. В Русско-японскую войну некоторые операции происходили на протяжении более 100 километров, Мукденское сражение длилось 21 день на фронте 155 км и на глубину до 80 км, с обеих сторон участвовало около 560 тыс. человек и 2,5 тыс. орудий. А Галицийская битва 1914 г. длилась 33 дня на фронте 320–400 км (фронт главного удара 32 км) на глубину до 280–300 км, с обеих сторон участвовало около 2 млн. человек и 5 тыс. орудий.

Маневренный период

«Устав полевой службы» 1912 года подчеркивал, что «самым действительным средством для поражения неприятеля служит нападение на него». Поэтом стремление к наступательным действиям должно быть положено в основание при всякой встрече с неприятелем». И хотя в «Уставе» немало внимание уделялось огню артиллерии и стрелкового оружия, главным средством наступления оставалась живая сила пехоты. Ее ударную силу привычно измеряли в количестве «штыков», не вводя понятия огневой мощи. В классическом для русской армии «Учебнике тактики» генерала Драгомирова даже последней редакции 1906 г. действия пехоты в бою разделялись на «два периода: 1) период огнестрельный, 2) период удара в штыки, заключающий в себе движение в атаку и самый удар». Этот взгляд сохранялся в армии до начала войны. Слишком мало учитывалась необходимость преодоления пехотой огня обороны. Между тем значение огня и в наступлении, и в обороне проявилось с первых же сражений. Как и необходимость немедленно использовать его результаты.

В разведку 

Генерал А.А. Брусилов, командовавший в начале войны 8-й армией Юго-Западного фронта, так описывает одно из первых боевых столкновений с австро-венгерскими войсками 4 августа 1914 г.: «Для встречи подходящего к Городку противника наша пехота заняла густою цепью околицу села, а также поблизости находившуюся возвышенность, имея уступом за левым флангом Кавказскую казачью бригаду. Пулеметы же казачьей дивизии были поставлены на этом же фланге так, что могли обстреливать всю местность впереди залегшей пехоты. Конно-артиллерийский дивизион стал на позицию за селом, а Донскую казачью бригаду начальник дивизии взял к себе в общий резерв.

Австрийская конница, подходя к Городку, развернула сомкнутый строй и без разведки, очертя голову понеслась в атаку на нашу пехоту в столь неподходящем строю. Частью артиллерийский, а затем ружейный огонь встретил эту безумно храбрую, но бессмысленную атаку. Вскоре и пулеметы наши стали осыпать австрийцев с фланга, а кавказские казаки ударили по ним с фланга и тыла. При этих условиях, очевидно, результат австрийской атаки оказался весьма для них плачевным: трупы перебитых людей и лошадей остались лежать на поле битвы, одиночные люди и лошади бегали по полю по всем направлениям, а остатки этой дивизии бросились беспорядочной толпой наутек. Распоряжался этим боем с нашей стороны состоявший в моем распоряжении генерал-майор Павлов. Начальник же дивизии ограничился тем, что сидел при резерве и не допустил свежую бригаду резерва преследовать разбитого врага. По этой причине остатки австрийской дивизии с ее артиллерией и пулеметами благополучно ушли за ручей. Пришлось удалить этого незадачливого начальника, которого заместил генерал Павлов».

Инициативные же действия не раз приводили к успеху. А.И. Деникин описывал такой эпизод действия своей 4-й отдельной Железной стрелковой бригады 24 октября 1914 г.: «Я заметил некоторое ослабление в боевой линии противника, отстоявшей от наших окопов всего на 500–600 шагов. Поднял бригаду и без всякой артиллерийской подготовки бросил полки на вражеские окопы. Налет был так неожидан, что вызвал у австрийцев панику… Я пошел со стрелками полным ходом в глубокий тыл противника, преодолевая его беспорядочное сопротивление. Взяли с. Горный Лужек, где, как оказалось, находился штаб группы эрцгерцога Иосифа. Когда я ворвался с передовыми частями в село и донес об этом в штаб корпуса, там не поверили, потребовали повторить — «не произошло ли ошибки в названии».