Пушинка в урагане (СИ)

Но на четвёртый день манёвров из Стамбула примчался посыльный с телеграммой: «В Петербурге попытка мятежа. Государь-император тяжело ранен, срочно требует к себе великого князя Петра Николаевича. Самолётная эстафета подготовлена от Одессы. Подписал: полковник Власьев».

– Что-то важное, мой друг? – осведомился Абдул-Хамид, увидев как изменилось мой лицо при чтении телеграммы.

Я повернулся к султану и протянул ему бланк с наклеенными бумажными полосками:

– Ваше императорское величество, я вынужден срочно отправляться на Родину. Разрешите мне отправиться в Россию на ближайшем пароходе.

– Пароход идёт слишком медленно, Пётр Николаевич. На скоростном миноносце Вы доберётесь быстрее. Время дорого, я распоряжусь предоставить Вам самый быстроходный из имеющихся в моём флоте.

– От всего сердца благодарю Вас, Ваше императорское величество. Прошу Вас не прерывать манёвров, офицеры авиагруппы отлично подготовлены и способны довести дело до конца. Я же, с Вашего позволения, отправляюсь.

***

Переход из Стамбула в Одессу оказался довольно быстрым, но очень неприятным из-за сильной вибрации, жары и угольной пыли. И это при умеренном волнении. Бедные моряки! Как же они страдают на своих утлых судёнышках! Определённо нужно переходить на нефтяное отопление корабельных котлов, да и недурно бы увеличить размерения миноносцев, а то нахождение в этих тесных, сырых, насквозь продуваемых посудинах выглядит изощрённой пыткой.

В Одессе я распрощался с капитаном турецкого миноносца, пригласив его посетить меня во время его отпуска, и отправился на причал, где меня уже ожидал мотоцикл с коляской и жандармский поручик. После морского перехода на корабле меня ощутимо трясло и раскачивало так, что хотелось лечь прямо на причал, и переждать неприятные ощущения. Но дело есть дело, и я скомандовал жандарму:

– Доложите, что Вам известно о мятеже в столице, поручик.

– Подробностей почти нет, Ваше императорское высочество. Известно только, что группа генералов и гвардейских офицеров попыталась силой ворваться в мызу Александрия, в Петергофе, с целью низложить императора Александра Николаевича. С ними было до роты солдат Преображенского полка, все вооружены винтовками, револьверами и холодным оружием. Заговорщики сумели прорваться на территорию мызы, перебили и обезоружили охрану, тяжело ранили самого государя-императора. Каким-то образом люди верные присяге, сумели достичь лагеря пехотного полка, расположенного неподалёку в летнем лагере. Полк, поднятый по тревоге, спешно выдвинулся к Александрии и захватил многих заговорщиков. Больше сведений я не имею.

– Хорошо. Везите меня к самолёту.

Мы подошли к ожидавшему нас уже заведённому мотоциклу, и стали грузиться. Поручик за руль Андрей, который, кстати, выглядел не в пример лучше меня, сел ему за спину. Я уселся в коляску мотоцикла, и мы помчались на аэродром, где меня уже ждал самолёт с прогретым двигателем и полными баками. Лётчик встретил меня у крыла:

– Ваше императорское высочество, самолёт готов к полёту. Следующий самолёт эстафеты ожидает в Киеве. Третий самолёт ожидает в Смоленске. Последний самолёт и доставит Вас в Петербург.

– Сколько времени займёт весь маршрут?

– Если не случится встречного ветра или тяжелой непогоды, то в Петербурге Вы будете через двенадцать-четырнадцать часов. Это если Вы не будете устраивать отдыха в местах пересадки.

– Ну что же, вперёд!

Спустя одиннадцать с половиной часов я, поддерживаемый Андреем, с трудом вылезал из двери «Аиста» на взлётную полосу Павловского аэродрома, где меня ожидал очередной жандармский поручик, два мотоцикла и три жандармских унтер-офицера.

– Ваше императорское высочество, разрешите вас сопроводить во дворец Александрия, где Вас ожидает Его величество.

– Не желаете мне сообщить подробности происходящего?

– К сожалению, подробности велено считать секретными, Ваше императорское высочество. – офицер выразительно покосился на унтеров, стоящих позади него.

– А почему не прислали автомобиля?

– Насколько я знаю, все автомобили сейчас усиленно проверяются моими коллегами из Технического отдела.

– Да уж… Всё страньше и страньше. Ну, хорошо, везите.

Я привычно забрался в коляску, унтера сели за руль, поручик за спину унтеру, в коляску другого мотоцикла сел Андрей. Перед посадкой все проверили свои револьверы.

– Возможно нападение?

– Боюсь, что да, Ваше императорское высочество.

– Хорошо, тогда и я вооружусь.

Я расстегнул на груди шинель и проверил, как выходит из подплечной кобуры мой «Бульдог», искоса поглядывая на поручика и унтеров. Не реагируют. Значит, это не арест.

В Александрии меня стразу проводили к кровати императора.

Господи, как же боль и близкая смерть изменяют лицо человека! Император лежал в постели, и его лицо, на фоне белоснежных подушек выглядело измученным, землистым и при этом ужасно напряжённым. Услышав мои шаги, он открыл глаза и слабо улыбнулся: