Пушистая катастрофа

— Р-р-ря! — трусливо тявкнула я, заодно поджав и задние лапы. Чтобы не

дрожали.

С оборотнем ни одна здравомыслящая тарса не стала бы связываться. И я бы не

стала, мне просто не повезло немножко.

— Дяденька, это хорошо, что вы ее поймали! — Светленький пироманьяк уже был

рядом. Запыхавшийся и радостный, он протянул руки ко мне. — Это мое, отдайте, пожалуйста.

— Твое?

— Вернее, моей сестры. Родители на день рождения подарили. Поводок был плохо

закреплен, и она сбежала. Отдайте, пожалуйста, иначе мама заругает.

Врал он мастерски, с такой жуткой верой в свои слова, что даже я поверила бы, не

иди речь обо мне.

И волк поверил. С заминкой, будто сомневаясь, он опустил руку, собираясь отдать

меня этому. И я осознала, что жечь сегодня все же придется.

В груди потеплело, будто кто-то на потухающие угли подул, но огонь разгорался

медленно, через силу — слишком холодно было в последнее время, и слишком давно я не

горела. Меня это не устраивало. Я зажмурилась, рыкнула, подбадривая себя, и на

мгновение забыла, как дышать. По телу прошлась быстрая волна яркой боли, и я

загорелась.

Волк коротко охнул и отпустил меня, я мгновенно распрямилась, собираясь

приземлиться на дорогу и тут же бежать, и оказалась совсем не готова к тому, что буду

поймана за хвост. За мою единственную уязвимость.

Звериная реакция оборотня проявилась очень не вовремя…

Хвост не горел, и волк мог спокойно меня за него удерживать.

— Не самый лучший подарок для девочки, — нахмурился он, разглядывая

обожженную ладонь.

— Вот и папа… так считает, — растерянно пробормотал пироманьяк, глядя на

меня с восторгом. Его малолетние подельники топтались в нескольких шагах позади, но я

отчетливо слышала, как сопливый сдавленно выругался такими словами, которых

детенышу знать не положено.

— У тебя есть защитные перчатки?

Светленький покачал головой.

— Давайте я тоже ее за хвост… пока не успокоится.

Я пожароопасная, непредсказуемая нечисть, которую взрослый ответственный

человек ни при каких обстоятельствах не должен отдавать ребенку. И волк, кажется, об

этом подумал, но все испортила блестяшка.

— Отдай это чудовище и пойдем. У нас осталось не так много времени, чтобы

выбрать подарок для Эдит.

Рука, удерживающая меня, дрогнула.

При упоминании имени некой девицы волк резко перестал быть ответственным и

собирался меня отдать. Меня, потерявшую преимущество, продемонстрировавшую этим

живодерам свою уязвимость…

Я запаниковала, забыла, что не должна раскрывать свою особенность, что могу

сделать только хуже, и позорно заверещала:

— Да не домашняя я нечисть, блохосборник ты плешивый! Дикая я. Ничейная!

Свободная! Чтоб у тебя хвост отсох, сволочь!

Пироманьяк почувствовал, что пахнет жареным — с такими-то увлечениями у него

на это дело должен был быть нюх, — и рванул прочь раньше, чем я успела сдать его и его

дружков.

Вслед улепетывающим живодерам мы смотрели недолго. Я вверх лапами, волк с

непередаваемым выражением лица.

Блестяшка смотрела исключительно на меня.

— Оно… разговаривает.

— Высшая нечисть, — восхитительно невозмутимо поправил самого себя волк.

— Я еще и петь могу, но вам не понравится.

— Почему? — глупо спросила блестяшка.

— Потому что «могу» не значит «умею», — запальчиво тявкнула я и попыталась

лягнуть волка. — Отпусти меня, блохастый, у меня дела.

— Это у меня из-за тебя дела, — сказал он мрачно, поднимая меня на уровень глаз.

— Высшей нечисти, не сопровождаемой боевым магом, запрещено находиться в черте

города.

— Ди… дискриминация, — грустно выдохнула я.

— Ты точно не домашняя?

— Обижаешь, блохастик, я исключительно свободная личность, а что?

— Разговорчивая слишком.

С этим спорить было бессмысленно. Поговорить я любила, хотя большую часть

времени приходилось молчать или односложно тявкать, что было мучительно для моей

общительной натуры.

Но жизнь мелких хищников легкой никогда не была, мне следовало бы радоваться, что сохранность моей шубки стоит так дешево. В конце концов, шесть лет назад

разговаривать я совсем не умела — и ничего, жила как-то.

— Ну так что, не отпустишь, значит?

— Нет.

— Куда мы сейчас тогда?

— В отделение. Ночь посидишь в питомнике, а завтра порталом отправим тебя в

какой-нибудь лес. К собратьям.

— На шубках я своих собратьев видела, — фыркнула оскорбленно.

В лес очень не хотелось, но лучше так, чем попасть в услужение к какому-нибудь

боевому магу… или того хуже, стать академическим образцом. Повезло, что город для

перезимовки я выбирала осознанно и специально проверила, нет ли поблизости академий.

Свою невероятную особенность я осознавала и потому берегла себя с особым

старанием. Мелкая нечисть высшей становилась настолько редко, что за всю свою жизнь

мне удалось повстречать такую лишь однажды. Мельком, в каком-то западном лесу.

Друзьями мы не стали, подрались из-за птичьей тушки и разошлись.

Только несколько месяцев спустя я запоздало сообразила, что нужно было узнать у

той глупой рагры, как это получилось, как так вышло, что она себя осознала, как стала

высшей?

Даже если бы в качестве платы пришлось оставить ей отвоеванную в честной

драке перепелку. Не такая уж большая цена за возможность хоть что-то узнать.