Пушистая катастрофа

— Дилетанты, — с облегчением выдохнула я.

В подвале имелось одно окошко под самым потолком. Небольшое, в него едва ли

пролез бы мужчина, но ребенок и я — запросто.

— Пушистик…

— Анха.

— Что?

— Зовут меня, говорю, Анха, а не Пушистик. Так что запомни и не смей реветь.

Мы отсюда выберемся.

— Папа нас спасет, — поддакнула она.

— Вот еще, нас спасу я. Смирись.

Получив свободу, первым делом я осмотрелась. Убедившись, что стол, подпиравший стенку, табурет, валявшийся ножками вверх, и небольшая тумбочка —

вполне себе крепкие и способны послужить на наше благо, я несколько минут просидела

под дверью, прислушиваясь к шуму снаружи.

Слышно было плохо, и это успокаивало.

Раз я едва могу различить, что происходит там, значит, они совсем не слышат того, что происходит тут.

— А ты разговариваешь, — запоздало поразилась Эдит.

— И это не единственный мой талант, — фыркнула я, нервно расчесывая бок.

Меня тревожило не наше незавидное положение и не преступники, засевшие

наверху, мне предстояло раскрыть перед детенышем еще один свой секрет, самый

главный, и это пугало.

Довериться кому-то настолько… ненадежному.

Не было у меня уверенности, что Эдит способна хранить секреты от своего отца, но

и придумать, как выбраться отсюда, не сдав себя с потрохами этой мелочи, не получалось.

— Дождемся, когда начнет темнеть, и сбежим, — решила наконец.

— А папа?

— Будет должен мне по гроб жизни, — с предвкушением отозвалась я.

Несложно было догадаться, что похитители собирались шантажировать Хельму

детенышем, и больше, чем заполучить в должники волка, мне хотелось переломать этим

сволочам все планы… руки, ноги, свернуть шеи, напиться их крови…

— Пушистик? — опасливо позвала Эдит, с ногами забираясь на стол.

— Анха.

— Анха, — покладисто исправилась девочка. — У тебя глаза страшно горят. И ты

рычишь.

— Прости. Напугала?

Она неопределенно пожала плечами, что больше походило на утвердительный

ответ, но, когда я забралась к ней на стол, в сторону не шарахнулась и с удовольствием

взяла меня на руки, греясь.

Всем был хорош мой план по спасению, кроме одного: на улице царствовала зима, а подвал не отапливался.

К тому моменту, как солнце все же зашло, Эдит уже знала и о том, что я не только

разговаривать умею, но и немножко огнеопасна. Открытие девочку не испугало, она с

удовольствием грела руки над моим огнем и восторженно хихикала.

Проверить нас приходили лишь раз. Принесли скудный ужин для Эдит, пожелали

сдохнуть мне, поставили посреди подвала тусклый светильник, чтобы мы хоть что-то

видели, и снова заперли.

— Поешь, силы тебе пригодятся, — велела я. Несвежая булка и полупрозрачный

чай особого аппетита не вызывали даже у меня, но девочке действительно следовало

поесть.

В отличие от меня, терпеть голод днями она не умела.

Булка была разделена пополам, как и чай. Эдит не побрезговала пить из одной

кружки со мной.

Когда ночь полностью вошла в свои права — мое чутье подсказывало, что время

уже близко к полуночи, — и ждать дальше стало просто бессмысленно, я собрала всю

свою смелость и попросила:

— Только не кричи, ладно?

Эдит кивнула, но сдержать слово не смогла и длинно взвизгнула в мою ладонь.

Превращение прошло быстро, но трудно. В последний раз перекидывалась я еще

летом и успела отвыкнуть от человеческого тела. Зажать Эдит рот успела лишь чудом, почувствовала неладное и среагировала, даже не задумываясь.

Перед глазами роились черные точки, и голова кружилась от неосторожного

движения.

— Ты девочка, — выдохнула мне в ладонь Эдит, глядя во все глаза.

— Девочка, — хрипло согласилась я, с трудом привыкая к себе новой.

Стоило только сбросить шубку, как мне стало холодно. Не собиралась я как-то

зимой превращаться в человека, потому теплой одеждой не озаботилась.

Тонкая рубаха с чужого плеча, слишком большие штаны, подвязанные куском

веревки, и босые ноги — к сегодняшнему приключению я оказалась совсем не готова. Но

деваться было некуда.

— Послушай, — я взяла девочку за плечи, уверенная, что так мои слова будут

иметь какой-то особенный вес, — это будет наш с тобой секрет, хорошо? Никто не

должен знать, что я умею разговаривать, загораться и становиться че… девочкой.

Хорошо?

— Даже папа?

— Про то, что умею превращаться, нельзя, про все остальное — можно.

— Значит, о том, что ты девочка, буду знать только я и никто больше?

— Да. Это очень важно, Эдит. Если об этом кто-нибудь узнает, меня заберут у тебя, понимаешь?

Она побледнела и кивнула.

— Наш секрет.

— Да, наш секрет. — Я нервно улыбнулась и медленно отпустила ее. Чувства, что

совершила самую страшную ошибку, не было…

Человеческое тело мне досталось мелкое и на первый взгляд хилое — под стать

природной сути, но даже в нем мои представления о размерах подвала серьезно

изменились. Окно не казалось уже таким далеким, и потолок на самом деле был не сильно

высоким, для того, чтобы добраться до окна, понадобилось всего лишь перетащить стол к

другой стене и кое-как установить на нем табуретку.

Стекло я разбила полой железной и уже основательно проржавевшей трубкой, вычистила все торчащие осколки, как могла, и на всякий случай накинула на нижний край