Пушистая катастрофа

– Я называю это даром. Компенсацией за обретение сознания.

– Компенсацией? – не понял Зафрэ. – Но разве развитие само по себе не является даром?

– В теле тарсы, знаешь ли, умение мыслить мне только мешало. – Я поежилась, вспомнив, как странно было осознавать себя первое время. – И что я получила в награду за все свои страдания? Умение разводить огонь!

– Тебе не нравится?

– Ну… я бы лучше в размерах увеличивалась, – призналась, смущенно улыбнувшись. – Чтобы, если меня кто-нибудь напугал или съесть попытался, я бы раз – и выросла размером с дом. И сама бы напугала или съела того, кто хотел меня обидеть.

Зафрэ сдавленно хохотнул.

– И как в таком случае дела обстоят с твоим даром?

Я старательно прислушалась к себе, пытаясь понять, изменилось ли что-то, но единственное, что чувствовала, – как замерзает мой филей и леденеют голые ноги.

– Ничего.

– Подождем еще, – оптимистично решил артефактор.

– Ты уверен, что тебя не обманули? Может, эта твоя знакомая нечисть увидела, как ты любишь сердечки людям вырывать, и решила над тобой пошутить.

– Невозможно. Идея с сердцами появилась у меня после. Оригинальный способ убийства… На создание исправного амулета, настроенного на сердечный ритм, у меня ушло почти три года. Слишком сложным оказалось вобрать в плетение весь спектр сердцебиений. У людей, на которых я тестировал первые образцы, была нехорошая привычка пугаться, что ускоряло ритм их сердец… – Зафрэ тяжело вздохнул. – Каким простым все тогда казалось.

– Господи, да нет же, – Возвращайся в комнату Эдит.

– Вообще-то…

– Это не обсуждается! – рявкнул волк. И я вжала голову в плечи.

– Что не обсуждается? Что ты действительно озверел и не хочешь даже попытаться заново ко мне привыкнуть? Если ты видишь во мне угрозу, то не лучше ли будет с этим разобраться прямо сейчас?

Хельму выглядел искренне удивленным.

– Угрозу?

– Не угрозу, – догадалась я. И погрустнела. – Только не говори, что добычу…

– Рад, что ты все понимаешь, – сказал он, отстраняясь. – Теперь уходи.

– Да ты издеваешься! Если я добыча, то мы тем более должны с этим разобраться!

– Я аккуратненько ткнула его кулаком в живот. Хотелось как-то показать ему мою злость, но было боязно. – Может, если я буду рядом…

Волк раздраженно цыкнул и резко склонился ко мне, чуть не доведя до сердечного приступа.

– Ты издеваешься? – Я чувствовала горячее дыхание на лице и видела его до предела расширенные зрачки, за которыми с трудом различалась синева радужки. – Как думаешь, что с тобой может случиться сейчас? Эти инстинкты… они не исчезают вместе со зверем. Я постоянно думаю о том, что может случиться, если я откушу от тебя кусочек.

Что может случиться, Анха?

Его голос завораживал и пробирал до костей, а слова пугали.

Но кое-что я знала точно, кое-что, не позволившее мне оцепенеть от ужаса. Добыча из меня всегда была отвратительная.

– Проблема, – согласилась я и боднула Хельму в переносицу.

Волк рыкнул и отшатнулся, хватаясь за нос. Получив свободу, я на всякий случай пнула его в голень, проскочила под рукой и, отбежав на несколько шагов, спросила:

– Сразу сказать не мог? Что за секретики такие?

– Анха! – прохрипел он, не отнимая руки от лица.

– Что «Анха»? Я думала, у нас проблемы, переживала. А проблемы, оказывается, только у тебя!

Китель я снимала трясущимися от злости руками, поэтому пуговицы расстегивала долго. Волк не пытался меня остановить. Круглыми от шока глазами он следил за мной, забыв опустить руку. Китель полетел на пол, и я принялась за рукав рубашки. С трудом расстегнула мелкие пуговицы, отстраненно ужаснувшись тому, что стражники вынуждены были мучиться с этим каждый день, и закатала рукав.

А голую руку сунула волку под нос.

– На. Кусай. Проверим, что будет.

– Ты с ума сошла? – спросил он, отведя мою руку от своего лица.

– Нормальная! – рявкнула я нервно. Вышло не очень убедительно, но не это сейчас было главным. – А ты должен быть польщен, мне для тебя ничего не жалко.

Кусай давай, и пойдем уже спать.

– Я же тебя загрызу, – сказал он и выглядел в этот момент совсем беспомощным.

Меня это возмутило так, как не должно было бы. Потому что Хельму пытался проявить заботу, а мне в его словах чудилась откуда-то взявшаяся снисходительность.

– Я, как ты мог заметить, тарса. А тарсы – нечисть мелкая и, чего уж стесняться, в дикой среде мало для кого представляющая угрозу. Но даже так я смогла стать высшей, обрести силу и как-то прожить почти двенадцать лет. Двенадцать лет, босс. В лесах, в горах, на улицах всяких городов. Я много где выживала и много из чьих лап вырвалась. И просто поверь: нестабильный оборотень меня совсем не пугает. Так что я просто предлагаю тебе меня сейчас укусить, убедиться, что я несъедобная, и перестать себя мучить. Ну?

Я выдернула руку из его пальцев и снова сунула ему под нос. К тому, что он меня в конце концов укусит, готова была, даже представляла, как буду гордиться шрамами, если они останутся. Но совсем не ожидала, что, не ограничившись одним болезненным кусем, волк схватит меня за плечи и приложит о стену.

Нервный смешок вырвался против воли.