Пушистик разумный (Fuzzy Sapiens)

— Хорошо, только не надо воевать с мельницами, — посоветовал Кумбес. — Гус Бранхард и Алекс Напьер просили Рейнсфорда не преследовать нас за то, что мы сделали перед судом, и убедили, что он вызовет крушение планетной экономики, если по ошибке повредит Компании. У нас осталась одна неприятность: мы не можем позволить себе иметь губернатора-банкрота. Одолжите ему деньги, в которых он нуждается.

— А затем обложить его налогом, чтобы вернуть их?

— Нет, если мы получим контроль над Законодательной властью и сами напишем Закон о налогах. Это политическое сражение, и надо драться политическим оружием.

— Вы хотите образовать партию Компании Заратуштры? — улыбнулся Грего. — Вы имеете представление о том, как непопулярна сейчас Компания?

— Нет, нет. Пусть горожане и избиратели сами организовывают партии. Мы выберем лучшую и поддержим ее. Будем надеяться, что пока будет политической организацией.

Грего улыбнулся из-за стакана и глотнул коктейль.

— Да, Лесли. Думаю, мне не надо вас учить, что делать. Вы знаете это лучше меня. Можете вы сказать, кто мог бы возглавить партию? Он вообще не должен ассоциироваться с Компанией. Во всяком случае, народ не должен видеть этой связи.

Лесли назвал несколько имен — независимых бизнесменов, плантаторов, профессиональных политиков, священников. После каждого названного имени Грего одобрительно кивал.

— Хьюго Ингерманн, — сказал он.

— Боже мой! — сначала Кумбес решил, что ослышался, а затем возмутился. — Мы ни в коем случае не должны привлекать этот человека. В Мэллори-Порте нет ни одного преступления, авантюры или просто нечестной операции, где бы он не был замешан. Я рассказывал вам, что он говорил сегодня в суде.

Грего снова кивнул.

— Совершенно верно. Мы не будем вести с ним дела. Пусть Хьюго идет своим вонючим путем, мы используем скандалы, которые он сотворит. Вы говорили, Рейнсфорд предпочитает термины «хорошие ребята» и «вредные парни»? Хорошо, Хьюго Ингерманн — наихудший вредный парень на планете, а если Рейнсфорд не знает этого, то, вероятно, Гус подскажет ему.

Едва Гус Бранхард вступил на газон с южной стороны дома губернатора, два Пушистика бросились к нему. Это были Флора и Фауна. Он остановился и вспомнил, что хотя их имена были женскими, только Флора была самкой, а Фауна — самец. Бен был натуралистом, и этим все объяснялось. Если бы Гус имел пару собственных Пушистиков, он назвал бы их Преступление и Проступок. Он включил слуховой аппарат и присел на корточки.

— Привет, разумные существа. Только держите ваши руки подальше от бакенбардов дядюшки Гуса, — он поднял глаза и увидел приближающегося невысокого человека с рыжей бородой. — Привет, Бен. Они не трогают вашу бороду?

— Иногда. Да меня и не за что дергать. Вы для них более забавны. Джек Хеллоуэй говорит, что они думают, будто вы большой Пушистик.

Пушистики показывали на конец газона, шумно звали Гуса, просили идти и посмотреть на что-то. О, конечно, — их новый дом. Держу пари, нет ни одного Пушистика, имеющего дом лучше, чем у них. О'кей, детки. Биззо.

Новым домом была палатка корпуса Военного флота, установленная на открытой поляне около фонтана. По размерам она больше подходила для двух Пушистиков, чем для двух десантников. Вокруг были разбросаны сокровища Пушистиков: игрушки и всякий ненужный хлам ярких цветов и странных форм, который они подобрали для себя. Бранхард заметил крепкую игрушечную тачку на колесах и похвалил ее.

— О, да! Мы открыли колесо, — сказал Бен. — Они сегодня объяснили мне его принцип. Объясняли долго и умно, словно я могу стать их преемником, а затем, соблюдая очередь, покатали друг друга. Теперь они используют тачку для сбора добычи. В другой раз, если заметите что-нибудь новенькое, обратите на это внимание. Это им нравится.

— Ну, это прекрасно, — сказал Гус, а затем повторил это на языке Пушистиков. Заметив, как Гус продвинулся в изучении языка, Бен высказал ему комплимент.

— Это проклятая необходимость. Так же, как на Лики, Раимли, Ворс. Пэндервис хочет учредить здесь суд по делам аборигенов. Кое-кто полагает, что в качестве свидетелей мне скоро придется выслушивать Пушистиков.

Он заглянул в палатку. Шерстяные одеяла и подушки были свалены в угол. Пушистики, кажется, так и не научились убирать постель. Постель существовала для того, чтобы спать на ней, и Пушистики не видели необходимости убирать и разбирать ее каждый день. Из кучи всевозможных предметов он взял маленький нож и попробовал лезвие большим пальцем. Флора немедленно крикнула:

— Нозик, дядя Гус! Облезися!

— Черт подери, Бен! Вы слышите, что она говорит? Она говорит на языке землян!

— Правильно. Это первое, чему я научил их, — он немного подождал, а затем что-то сказал Пушистикам. Они, казалось, были разочарованы, но Фауна сказал «О'кей» и полез в палатку. Он вытащил свой заплечный мешок и два рубило-копателя. — Я сказал им, что нам надо поговорить, и чтобы они шли охотиться на сухопутных креветок. Сегодня утром я выпустил для них несколько штук.