Пушка 'Братство'

"Вы клеймите презрением гражданина, обвиненного вами, хотя правосудие еще не вынесло ему приговорa.

Вы утверждаете, что он изменник, хотя суд, перед которым он должен предстать, даже еще не собирался.

Вы ведете себя, как неразумные дети.

Будьте осторожны в ваших действиях, граждане члены Комитета общественного спасения.

И будьте осторожны в ваших речах!

Ибо в этом деле народ не с вами..."

Один читает, a четверо-пятеро заглядывают ему через плечо. Батиньольцы прямо упиваются каждым словом:

-- Что правильно, то правильно, молодец "Пэр Дюшен*.

-- Это тебе не шутки шутить.

-- И пыль нам в глаза не пускает! Предок цедит сквозь зубы:

-- Вот почему ваша дочка немая!*

-- Какая еще немая дочка? -- удивляется Марта.

-- Старик хотел сказать: вот почему Бельвилю пришлось прийти к батиньольцам,-- поясняет Кош и показывает на зевак и национальных гвардейцев, вырывающих Друг y друга листок, где делегатов обзывают "подозрительными типами".

Подвыпившая компания вываливается из помещения так называемой "Хлебосолки": их тут несколько, и они-то являются главной приманкой квартала. Завтрак -- шестьдесят сантимов, обед -- франк двадцать пять. Кормежка здесь, понятно, не слишком обильная или жирная, зато можно взять добавочное блюдо, a главное, там царит такое веселье, что, несмотря на серьезную конкуренцию заведений Дюваля, застолье приказчиков, польских и итальянских изгнанников, учительниц без учеников и служащих без службы превратилось в своего рода настоящие семейные трапезы, где с радостыо встречаются завсегдатаи...

Однако атмосферa, царящая на улице, быстро их отрезвляет. Застольные прибаутки становятся поперек горла.

-- Что, что вы говорите? Версальцы будут рыть в Булонском лесу траншеи?

-- Hy, знаете, если слушать все, что говорят!

Оптимистам только этого и надо. Завсегдатаи "Хлебосолки", выпивохи, игроки, зеваки и федераты, со всех ног мчатся к мэрии, где только что наклеили официальное воззвание:

"Неправда, что трехцветный флаг вьется над фортом Исси. Версальцы не заняли форт и никогда не займут..."

-- Если верить всему, что пишут...-- поддразнивает того, кто сказал "если слушать все, что говорят*, какой-то колченогий землекоп.

И так как патриоты дружно ополчаются на него, он беззлобно уточняет:

-- Я как раз из лицея, из Исси иду, мы там цельные сутки вкалывали под таким обстрелом, только держись. Ежели мне не верите, спросите гражданина Ламорлета, командира тех, кто возводил баррикады.

Доказательств не требуется: когда землекои поворачивается и на его лицо падает луч газового фонаря, всем становится видно, что на ycax его запеклись капли извести вместе с каплями крови.

Слабонервные патриоты мгновенно меняют разговор, теперь речь идет о новом оружии -- никогда не стареющая, вечно волнующая тема:

-- Воздушные шары, начиненные взрывчаткой, они не только Версаль, они и пруссаков уничтожить могут, да еще в придачу и Англию -- не зарься на Суэцкий канал!

-- A вот эти "бронированные стрелки*, что это -- шутка или всерьез?

-- Да бог с вами, конечно, всерьез! Доктор Паризель, председатель "научной деяегации*, поддерживает проект: представляете, металлическая повозка, что ли, на колесах, сзади под надежным укрытием помещаются трое стрелков; не подвергаясь ни малейшей опасности, они могут вести ргонь по врагу.

Проекм гражданина Делапоpma, проживавшего в доме JV? 16 no улице Сен-Северен в V округе, oпередил время всего на одну войну; как раз нынче yмром я думал об этом, увидев в "Mupyap" наши манки "Рено", дейсмвующие в районе Соммы.

Среда, 17 мая 1871 года, 28 флореаля года 79. Сорок пятый день Коммуны!

Вчерa Марта нацепила кружевной чепчик.

Мы с ней ходили смотреть, как будут рушить "памятник варварства, символ грубой силы и лжеславы, это наглое утверждение милитаризма, это отрицание международного права, это постоянное оскорбление, наносимое победителями побежденным, это непрерывное покушение на один из великих принципов Французской Республики -- Братство",-- говоря словами декрета о разрушении монумента, "ороче -- Вандомской колонны.

Ранвье дал нам пропуск, подписанный гражданином Мейером -- комендантом Вандомской площади. "Пропустить, разрешается свободно циркулировать* и т. д. и т. п. Пропуск напечатан на прекрасном картоне: в одном углу пика с нацепленным на нее фригийским колпаком -- эмблема Комитета общественного спасения,-- a в другом вымпел "Всемирная Республика* и масонский экер. Марта, которая никогда ничего не хранит, пропуск решила сохранить.

Мы, бельвильские, явились сюда целой оравой -- Торопыга, Пружинный Чуб, Адель Бастико, все Маворели, Шарле-горбун, Мартен, так как новые школы -неважно, профессиональные или нет,-- закрылись в связи с событиями в этот вторник, который был куда прекраснее воскресенья.

Церемония была назначена на два часа. Ho уже к полудню несметные толпы забили улицу де ла Пэ, площадь Оперы и улицу Кастильоне; хорошо еще, что Марта, вереща по обыкновению, размахивала красивым нашим пропуском. Балконы и подоконники чуть ли не рушились под напором зрителей.