Пушка Ньютона

– Она может показаться в любой момент, – сказал сэр Исаак, подходя сзади и осторожно придерживая висящую на перевязи руку. Взгляд у него был зачарованный, остановившийся, будто он уже видел нечто ужасное.

– Возможно, мы вообще ничего не увидим, – сказала Василиса. – В конце концов, нас от Лондона отделяют три сотни миль.

– Значит, здесь глубоко? – отрешенно спросил сэр Исаак, не сводя глаз с южной стороны неба.

– Да, под нами большая глубина, – ответила Василиса.

– Думаю, это очень хорошо, – пробормотал сэр Исаак.

Бен заметил, как Василиса недоуменно нахмурилась, и хотя он совершенно не понял, что хотел сказать этим великий маг, он не чувствовал в себе и тени привычного любопытства.

– Какой величины, говорите, этот камень? – спросил Роберт. Он казался самым подавленным из всех.

– С милю в диаметре, – ответил сэр Исаак. – Может, и больше, а может, меньше.

– А вдруг мы вообще ничего не увидим, – выразил сомнения Роберт.

– Думаю, увидим, – успокоили его.

Стирлинг тоже был здесь, на палубе, скованный цепями по рукам и ногам. Он следил за небом с хищной Улыбкой.

– Что, Стирлинг, с радостью ждете появления кометы? – зло спросил Бен. – Будете наслаждаться ужасным зрелищем?

– Нет, не с радостью, но с удовлетворением, – ответил Стирлинг. – Возможно, это принесет покой моей душе.

– Ваша болезнь значительно серьезнее той, что владела мною, – чуть слышно произнес сэр Исаак. – И все же в этой катастрофе моей вины больше, чем вашей. Если бы я так долго не пребывал в уединении, то смог бы остановить комету.

– Как?

– Точно не знаю. Но не Господь Бог благословил создание этого оружия, и не волей Господа быть этому оружию уничтоженным.

Внимание Бена привлекли произошедшие на небе изменения.

– Вот она, – закричала Василиса.

Над южным горизонтом возникла точка ослепительно яркого света, ярче любой звезды, которую Бену когда-либо доводилось видеть. Пронизывая облака, точка медленно приближалась.

Облака озарились сиянием, и тотчас все небо на юге вспыхнуло пламенем. Комета вновь появилась, выплыв из огня. Она стала еще ярче, так что смотреть на нее было почти невозможно.

Лишь Стирлинг сохранил дар речи. Его лицо в голубоватом инфернальном свете отливало серебром.

– О господи! – произнес он.

У Бена так тряслись руки, что, когда рука Василисы коснулась его, он непроизвольно вцепился в нее, как безумный.

Новое солнце зашло за тучу – и вновь вынырнуло, увеличившись в размерах раз в пятьдесят, сияя ослепительным белым светом. Вся южная часть неба побелела. Все, находившиеся на палубе, закричали: свет исчез, вместо него вверх взметнулась бесконечная черная башня – верхушка ее терялась в чернеющей пропасти небес.

В Зеркальном зале в окружении придворных сидел Людовик XIV. На нем был свадебный камзол, чуть ли не сплошь покрытый алмазами и изумрудами. Таким же изобилием драгоценностей сверкали наряды придворных дам и кавалеров.

Кресло Людовика размещалось на возвышении, вокруг которого сидели и стояли все его дети. Неподалеку расположился и Фацио де Дюйе, серьезный и встревоженный.

– Когда это начнется? Долго нам еще ждать? – спросил Людовик де Дюйе, переводя взгляд с окон Зеркального зала, смотрящих в сторону Лондона, на маленькое зеркало перед собой.

– С минуты на минуту, ваше величество. Но я должен предупредить вас, что расстояние между Версалем и Лондоном значительное, поэтому мы мало что сможем увидеть, а в худшем случае не увидим вообще ничего.

Людовик угрожающе нахмурился. Настал момент истины! Франция должна наконец-то понять и снова полюбить свое Солнце.

Вздох изумления пробежал по сверкающей великолепием толпе вельмож и придворных и превратился в волну аплодисментов.

– Что происходит? – спросил Людовик.

– Небо, сир, – ответил Фацио, – вы видите, что с ним творится? Я был не прав, отсюда отлично видно.

Людовик сквозь огромные окна Зеркального зала посмотрел на черное ночное небо.

– Я ничего не вижу, – закричал он.

Но остальные видели, поскольку волна пораженных возгласов усилилась.

«Ты не можешь этого видеть, потому что не вижу я, – послышался голос ангела. – Вернее, вижу, но иным зрением, тебе недоступным. Ты же знаешь, я могу оживлять и преобразовывать только те зрительные образы, которые хранятся в твоей памяти. Этой картины в твоей памяти нет».

– Покажи любой ценой, – раздраженно закричал Людовик.

«Как вам будет угодно, ваше величество. Смотрите зеркало. Коль ваше величество настаивает…»

Небо вдруг изменилось. Но не вид его – словно оно стало другим на вкус или на ощупь. Король почувствовал нечто ужасное, он осязал огромную дыру в небе и сквозь нее – взгляд призрака.

– Остановись! Остановись! – с трудом выдавил король. Бездна вновь превратилась в обычное оконное стекло, в котором отражалось обычное небо.

– Сир, что с вами? – тут же со всех сторон раздались голоса.