Пушки и колокола

За всей этой возней измотанные ожиданием люди теряли ощущение реальности, гася в себе разум, оставляя только лишь тела, наполненные решимостью и безудержной ненавистью к неприятелю. Оболочки, не способные ни к чему, кроме как крушить, рвать и стоять, если потребуется, до последнего, не чувствуя ни усталости, ни боли, ни жалости, ни страха. Даже священник местный, ходивший вокруг с кадилом, в конце концов, перекрестившись, поспешил уйти прочь, не в силах более видеть этого. За заботами провели ночь. За ними же и рассвет встретили, для многих, если не для всех, обещавший стать последним.

Ягайловцы ждать не стали. Едва лишь наступило утро, они, собравшись небольшими группами так, чтобы максимально усложнить задачу московским бомбардирам, двинулись в атаку.

– Мож, пальнуть, князь?! – засуетился Николай Сергеевич. – Глядишь, сразу и побегут.

– Рано, – сжимая рукоять меча, отвечал Дмитрий Иванович. – Пусть ближе подойдут. Заедино и глянем: есть порох у ворога или нет. Две подводы потеряли задарма, где же еще взять? А ты не зевай да наводи, – прикрикнул муж на рыжего бомбардира, отвлекшегося от орудий и напряженно вглядывавшегося в строй неприятеля. Чертыхнувшись, тот вернулся к орудиям, где под его контролем четверо холопов, вооружившись жердями, передвигали тяжеленную конструкцию так, чтобы неприятель постоянно находился под прицелом.

Словно бы в ответ на вопрос князя, люки, защищавшие расчеты от стрел, мелких черепков да небольшого размера ядер, поднялись, и хищные стволы выплюнули по порции тяжелых ядер, направленных на частоколы. Впрочем, расстояние оказалось велико, и смертоносные заряды лишь на излете достигли частокола, лишь потревожив бревна.

– Во как литовца запугали, – усмехнулся Донской. – Что без бомбард боязно выходить! Не замай! – остановил он рыжего своего пушкаря, уже схватившего факел. – Грохоту с них да дыму. А как к стенам подойдут, так и самим нелепо станет! – оторвавшись от частокола, расхохотался князь.

Литовцы, поняв ошибку, с воем бросились вперед. Укрываясь щитами, они обрушили на защитников крепости дождь из стрел, большая часть из которых застряла в забороле, укрепленном в предыдущие дни.

– А ну, – зычно прокричал Донской, обращаясь к бомбардиру, – угости ворога!

– Вот вам! Выкусите, а не Вязьму взять! – азартно проорал пушкарь, разряжая пушку в неосторожно собравшихся в кучу литовцев. – Кукиш вам! – тыча неприличными фигурами из пальцев в сторону наступавших, хохотал он, глядя на рассыпавшиеся строи.

Литовские бомбарды ответили дружным залпом, впрочем, с тем же успехом, что и в первый раз. Более того, зарядив, похоже, большим количеством пороха, вражеские бомбардиры сами себе устроили ловушку: не выдержав напряжения, ствол одной из бомбард лопнул, выпуская энергию и калеча собравшихся вокруг орудия воинов.

– А ну, бей! – проорал князь. – Ишь, шельмы, удумали чего!!! Бей!!!

– Нате!!! – взвыл рыжий, выпуская в толпу еще один заряд. – Заряжай, родимый, заряжай!!! – не умолкая, выл рыжий, не сводя глаз с толпы и уже заранее прикидывая, куда выпустить следующий заряд.

Доверившись скорее инстинктам, чем командам и логике, нападающие ринулись вниз, попутно растекаясь вдоль берега и растягивая и без того немногочисленных защитников вдоль частокола, снижая кучность стрельбы. Яростно раздавая приказы, на конях туда-сюда носились литовские воеводы, все чаще тыча куда-то в сторону противоположного от крепости леса.

– Чего удумали, шельмы?! – распределяя людей по частоколу, яростно проорал Дмитрий Иванович. – В оба гляди мне! – выхватив меч, он приготовился к лютой сече.

Лунки, спасшие зажатых в крепости в первый день штурма, за три дня промерзли, и теперь лед, кроме места гибели части армии в первой атаке, представлял собой монолитную глыбу. Да и литовцы теперь не рискнули выпустить на него конников. Живо перемахнув на противоположный берег, они, таща за собой приставные лестницы, ринулись прямиком на насыпь, однако здесь скорость наступления резко снизилась. Заранее щедро политая водой, та представляла собой ледяной панцирь, перемахнуть который быстро не было никакой возможности. Впрочем, и дистанция до частокола теперь была такова, что лучники, а паче немногочисленные арбалетчики литовского воинства принялись обстреливать укрывающихся щитами московских дружинников. Летящие по прямой траектории стрелы теперь доставляли большие хлопоты защитникам. Прикрываемые стрелками, ягайловцы побросали на лед приставные лестницы, которые теперь послужили своеобразными настилами, и двинулись к цели.

Мгновение, и первые отчаянные смельчаки, достигнув частокола и приставив лестницы, ринулись вверх. Но защитники, прикрываясь от смертоносных стрел, орудуя кто чем, поотбрасывали тех прочь. Литовцы огрызнулись новой порцией стрел. Схватившись за пронзенное горло, с хрипом вывалился за частокол хозяин надела, за ним на растерзание ягайловцам тут же слетели двое верных холопов князя Вяземского.