Пушки и колокола

– Мое почтение великому Ягайло, – кивнул в ответ Дмитрий Иванович. – Если Великий князь Литовский гонцом присылает своего брата, знать, и с делом великим? – Вместо ответа Сигизмунд обвел взглядом всех присутствующих, словно бы решая: а стоит ли говорить или нет. Поняв причину беспокойства гостя, Дмитрий Донской негромко распорядился, отпуская воевод. – А ты, Никола, здесь будь, – правитель жестом остановил также поднявшегося Булыцкого. Дождавшись, когда помещение опустеет, правитель вновь обратился к гонцу. – Нет здесь чужих, – видя колебания Сигизмунда, твердо проговорил Дмитрий Иванович. – Те лишь, кому князь как себе доверяет: Владимир Андреевич да Никола Сергеевич. Родственники да советчики мудрые.

Еще раз осмотрев присутствующих, Сигизмунд извлек из сумы свиток и, торжественно развернув, принялся зачитывать сообщение, суть которого сводилась к тому, что сердце Великого князя Литовского Ягайло обливается кровью, видя, как наделы родственников, подобно братьям, оба грязнут в распрях и усобицах. Великий князь Литовский обливается слезами, понимая, что, раздираемые внутренними противоречиями, великие земли слабнут перед внешними ворогами, вместо того чтобы, подобно Дмитрию Ивановичу и Владимиру Андреевичу, ладить новый мир. Еще Великий князь Ягайло, видя, как сосед сумел рукою твердою недругов усмирить да вокруг сердца княжества великого – Москвы объединить, в знак уважения преподнести желает семьсот рублей серебром. Ведь родственникам[48] не годится оставлять друг друга в беде, и святой долг – всячески помогать и поддерживать. Потому и просит Великий князь Литовский соизволения прибыть вместе с братьями своими Свидригайло да Корибутом в Москву за советом мудрым, наставлением старшего брата.

– Это то, что брат велел передать правителям. Еще Великий князь Литовский говорил, что Русь хоть и делится на Литовскую и Московскую, да митрополит у нас один. А раз так, то и подавно вместе идти.

– Благодарю великого князя за добрые речи, – кивнул Дмитрий Иванович, – ибо слово ладное иной раз меча сильнее. И я высоко ценю поддержку моего родственника.

– Мой брат гордится тем, что в его роду есть столь великие правители, и верит, что ему плечом к плечу доведется нести в мир свет православия[49].

– Дело великое и богоугодное, – погладив бороду, кивнул Великий князь Московский. – Да не всякому и по стати. Православие – сила, да и неприятель грозен. С одной стороны – Орда, с другой – Османы, с третьей – латиняне. Уж и сам не ведаю: доведется ли хоть и внукам до часа того дожить, когда мир православным станет.

– Великий князь Литовский верит в успех, – спокойно отвечал Сигизмунд. – Как крепость великая из камней складывается, так и вере праведной свет свой разливать, хоть и не разом, но во всем мире. Святая обязанность отроков – дела, отцами задуманные, вершить. А отцам обет – сынов достойных воспитать да роды великие укреплять. Семя ладное, в землю в удобренную попав, плод родит добрый. Дети – семя, а за земли отцам радеть!

– Благодарю Великого князя Литовского, – кивнул гонцу Донской. – Передай ему ответ мой: дары великие во времена непростые для него самого великий князь Ягайло преподносит. Да так и спаситель наш поучал: отдавайте, да и получите. Верьте, и по вере Вашей воздастся вам.

Наши дети – наше семя; даст Бог, так и будут мир новый ладить усилиями совместными на радость отцам. А паче… Великий князь Литовский Ягайло брата своего гонцом ко мне прислал, так и мне должно в ответ уважить столь мудрого правителя да навстречу брата своего отправить. А ты не сочти за труд да за стол сядь вместе с нами. А после, как баню растопят, так и согреешься. Путь неблизкий прошел, да, поди, уморился.

– Великий князь Московский столь же добр, сколь и мудр в вопросах княжения. Я с благодарностью принимаю великодушное предложение, тем более что слава о русской бане известна далеко за пределами Московского княжества.

– Так и быть тому, разве что поперву в баню ходят, а потом – за трапезу, – едва заметно улыбнувшись, отвечал князь. – Да и к столу пока подадут – время потребно. Не обессудь, Сигизмунд, но пока сготовят все, с дороги – роздых возьми.

– У меня баня натоплена, – едва слышно прошептал Николай Сергеевич, однако и этого хватило, чтобы князь, заметив, просветлел лицом.

– Бог благоволит нам, – объявил Дмитрий Иванович. – Вон, и у родственника моего баня готова. Не откажи, прими приглашение.

– Благодарю Великого князя Московского и возношу хвалы Богу, столь благосклонному к мольбам уставших путников, – смиренно улыбнувшись, отвечал Сигизмунд.

На том и решили. К дому Булыцкого тут же отправили гонца, о гостях великих предупредить, а за ними вслед все, погрузившись в сани, направились к дому Николиному.