Пушки острова Наварон. 10 баллов с острова Наварон

– Каких-то шесть метров осталось. Сущий пустяк. – Голос его звучал хрипло, прерывисто. – Похоже, расщелина выходит прямо на вершину. Посмотрев на гребень, Андреа молча кивнул.

– Снял бы ты ботинки, – посоветовал Мэллори. – Да и крючья придется вставлять руками.

– В такую-то ночь? При таком ветре, дожде, в кромешной тьме, на отвесном утесе? – бесстрастным, без тени удивления голосом произнес грек. Оба так долго служили вместе, что научились понимать друг друга с полуслова.

Мэллори кивнул. Подождал, пока товарищ вставит крюк, пропустит через отверстие и закрепит веревку. Другой её конец, длиной сто двадцать метров, спускался вниз, где на уступе расположились остальные члены диверсионной группы.

Сняв ботинки и отцепив крючья, Андреа привязал их к веревке, отстегнул обоюдоострый метательный нож в кожаном футляре, укрепленном на плече, и, взглянув на Мэллори, кивнул в ответ.

Первые три метра все шло как по маслу. Упираясь спиной и ладонями в скалу и ногами в одних носках в противоположный край расщелины, Мэллори поднимался до тех пор, пока расщелина не расширилась. Сначала, растерявшись, новозеландец уперся ногами в противоположный её край и вставил крюк как можно выше. Схватившись за него обеими руками, нащупал пальцами ног неровность и встал. Спустя две минуты пальцы его зацепились за осыпающийся край утеса.

Привычными движениями пальцев Мэллори удалил с поверхности скалы почву, траву, мелкие камешки и наконец добрался до коренной породы. Упершись коленом, осторожно приподнял голову и застыл как вкопанный, весь превратясь в зрение и слух. Лишь сейчас он осознал свою беспомощность и пожалел, что не взял у Миллера пистолет с глушителем.

В темноте на фоне панорамы гор смутно вырисовывались плавные и резкие очертания холмов и ложбин. Зрелище это, поначалу нечеткое и непонятное, стало вдруг мучительно знакомым. И тут Мэллори понял, в чем дело. Именно так описывал мосье Влакос эту картину: узкая голая полоска земли, идущая параллельно утесу, позади неё – нагромождение огромных валунов, за ними крутые холмы с щебенистой осыпью у подножия. Наконец-то им повезло, и ещё как! Не располагая никакими средствами судовождения, вышли точно на остров, причем в том самом месте, где неприятель не выставил постов. Ведь немцы считали, что подняться на эти отвесные скалы невозможно! Мэллори захлестнуло чувство облегчения и радости. Опершись о поверхность скалы, новозеландец вылез наполовину и тут же обмер.

Один из валунов зашевелился. До пятна было не больше восьми метров. Отделившись от земли, пятно это начало приближаться к краю утеса. Знакомая фигура – высокие штиблеты, шинель под непромокаемой накидкой, высокий шлем. Черт бы набрал Влакоса! И Дженсена! И этих всезнаек из разведки, развалившихся в своих креслах. Дают ложную информацию и посылают людей на верную смерть! Да и сам хорош, ведь знал же, что надо быть начеку.

Первые две-три секунды Мэллори лежал словно парализованный. Держа карабин наизготовку, солдат уже сделал несколько шагов. Он наклонил голову, вслушиваясь в вой ветра и шум прибоя, и силился понять, какой же звук заставил его насторожиться. Оцепенение прошло, мозг Мэллори заработал вновь. Выбраться наверх равносильно самоубийству. Десять против одного, что часовой услышит, как он карабкается, и застрелит в упор, ведь у него нет ни оружия, ни сил, чтобы вступить в схватку с вооруженным противником. Придется спуститься вниз. Но ведь ночью боковое зрение острее, чем прямое. Стоит часовому повернуть голову, и тогда конец: у края утеса немец сразу заметит силуэт.

Затаив дыхание, Мэллори осторожно сполз вниз. Часовой продолжал идти, направляясь к точке метрах в пяти от новозеландца. Капитан убрал голову, зацепясь кончиками пальцев за край скалы.

– В чем дело? – спросил Андреа в самое ухо Мэллори.

– Часовой, – прошептал тот в ответ. – Заподозрил что-то неладное.

Неожиданно отпрянув, Мэллори прижался к скале, Андреа последовал его примеру. Сноп света, резавший глаза, освещал край утеса, приближаясь с каждой секундой. Судя по углу наклона, немец держался в полуметре с небольшим от обрыва. В такую ветреную ночь идти по осыпающемуся краю рискованно. А, вероятнее всего, он опасался, как бы не появились из мрака две руки и не сбросили его со стодвадцатиметровой высоты на камни и рифы.

Светящийся сноп приближался с каждой секундой. Даже под таким углом часовой непременно заметит их. Неожиданно Мэллори понял: немец не просто осторожен, он знает, что кто-то тут прячется. Он не прекратит поиски, пока не найдет пришельцев. И помешать ему они бессильны… Андреа вновь наклонился к уху капитана.

– Камень, – прошептал он. – Брось в сторону от часового.

Мэллори стал лихорадочно шарить правой рукой по поверхности скалы. Почва, корни травы, песчинки… Ни камешка, хотя бы с гальку величиной. Андреа сунул ему в руку что-то гладкое и холодное. Болван, как он сам не мог догадаться, ведь у него за поясом осталась пара крючьев.