Пушки Смуты. Русская артиллерия 1584–1618

По условиям перемирия 1617 г. шведы обязаны вернуть захваченную в городах артиллерию, но обязательств своих не выполнили. С 20 ноября 1616 г. из Порхова Г. Грасс вывез 2 орудия и 4 колокола, Ладога «благодаря» деятельности Рихарда Розенкранца лишилась 3 пищалей. За две недели до передачи Новгорода русским шведы спрятали в подводах орудия и семь колоколов, укрыв их сеном, и тайно переправили в шведские владения. Судя по всему, пушек вывезли в шведские владения значительно больше – на рисунках Я. Телотта запечатлены восемь перечисленных выше орудий. В период ратификации Столбовского мирного договора русская сторона неоднократно поднимала вопрос о возврате пушек и колоколов, «что есте вывезли в свою землю»: «И государевы послы канцлеру с товарищи говорили об наряде и о колоколах по государеву указу и по росписи, какову взяли в Великом Новгороде у окольничего у князя Данила Ивановича Мезецкого с товарищи. А в росписи написано: за 12 дней до отданья Новгорода посланы из Новгорода ночью в Свею две пушки русские, увернув в сено, а обе те пушки положены на одних дровнях; да в те же поры послано с теми же пушками семь колоколов, три больших и четыре малых; а ныне те две пушки, что вывезены из Новгорода, в Ям-городе; да за 4 дня до отдания Новгорода послано из Новгорода три колокола, которые выкопаны в Старой Руссе»[383]. Но представитель стороны короля, граф Яков Понтус Делагарди, заявил послам: «Кленусь де вам… в том во всем сам своею душею, чтоб деи мне душа своя в ад послать, что… никакого наряду и колоколов из Новгорода и из Ладоги и из Порхова после договору не вываживано, в том де он дает клятву сам своею душею»[384]. Однако граф лукавил – последние колокола и артиллерию шведы вывезли хоть и до ратификации окончательного договора, но уже после заключенного перемирия… 10-я статья Столбовского договора определяла, что находящиеся в крепостях пушки и колокола, занятых шведами к 20 ноября, должны оставаться во владении шведского короля. Таким образом, русский «зверинец» и мортиры остались в рукам «свейского короля».

К началу XVIII в. в шведских арсеналах скопилось достаточно большое число русских орудий. По указанию короля Карла XII в апреле 1705 г. было принято решение о том, что вся артиллерия, захваченная в качестве трофеев шведской армией, должна быть зафиксирована на бумаге, прежде чем должна быть отправлена на переплавку. Приказ короля был выполнен художником Якобом Филиппом Телоттом и его сестрой Анной-Марией. Благодаря их кропотливой работе историки-оружиеведы имеют теперь возможность реконструировать внешний облик орудий, воссоздать их параметры, подробно изучить декор и надписи.

Пушки королевича под Москвой

Пускай во рвы залягут пехотинцы

И обстреляют стены из орудий,
Чьи жерла – словно вход в подземный мир.
Тогда легко мы одолеем греков.

Кристофер Марло «Тамерлан Великий», 1590 г.

В 1613–1614 гг., несмотря на бедственное положение, недостаток людских и материальных ресурсов, со стороны русского правительства наблюдалась «активная наступательная деятельность на всех угрожаемых направлениях»[385].

Одним из главных направлений был Смоленск, захваченный польско-литовскими войсками. Главным воеводой спешно сформированной для отвоевания города армии был назначен князь Д.М. Черкасский. Но в войске, направленном на осаду такой крупной крепости, как Смоленск, не было осадных пушек. Несмотря на то что в Москве имелась тяжелая артиллерия, в составе которой были пищали XVI в. – «Инрог», «Кашпир», «Коваль», «Вепрь», «Стрела», «Гладкая» и др., а также «пушки верховые» калибром в 2–6 пудов[386], в новосформированную армию вошли только полковые и средние орудия. Причина в этом лежит в невозможности набрать посошных людей в условиях полного разорения страны, да и содержание 250–500-пудовых стволов требовало значительных ресурсов – а материальное состояние (станки, колеса, волоки, ядра, порох, лошадиные подводы и т. д.) было плачевным. Даже такие припасы, как посконь, лен, холст, смола, необходимые для изготовления зажигательных ядер и пыжей, собирали по городам Московского государства[387].

На основании выплат пушкарям в 1615 г. из Пушкарского приказа за смоленскую службу Н.В. Смирнов предполагает, что «число пушкарей в армии не превышало 20 человек»[388]. Надо все же полагать, что артиллеристов было больше – до 30–40 человек.

Первой серьезной крепостью на пути в Смоленск была Белая. В боях под этой крепостью воевода М.М. Бутурлин получил тяжелую рану – пушечное ядро «погладило» его по голове, «кость из головы вырвало, не много от тое раны не умер». Поправившись после такого тяжелого ранения, Бутурлин в 1616 г. возглавил осадную армию под Смоленском. После нескольких приступов Белая капитулировала.