Пушки Смуты. Русская артиллерия 1584–1618

В то же время автор отмечает относительно моей версии об иностранном происхождении орудия: «Возможно, его выводы основаны на анализе объекта, однако никаких аргументов, обосновывающих гипотезу о европейском происхождении орудия, он не приводит». «Скажем прямо: в 1877 г. скрупулезный профессионал Н.Е. Бранденбург, опираясь на свой багаж знаний, в современной ему системе фактов делает определенные выводы, а спустя 149 лет другой профессионал, со своим багажом и системой ориентиров, делает абсолютно противоположный вывод, опираясь на те же самые данные. И оба они делают этот шаг, не предварив его комплексным и системным анализом предмета (по крайней мере, не представив его общественности)».

Конечно, свои доводы об иностранном происхождении орудия я не привел, здесь же следует раскрыть их более подробно:

1. В описи 1683 г. четко написано: «пищаль медная немецкого литья» – это ли не указание на европейское происхождение?

2. Надпись латынью по фризу в дательном падеже на казне сделал явно европейский мастер (мастер на службе русского царя не мог ему дарить пищаль, так как все, что отливалось на Пушечном дворе, принадлежало государю). В России в 1615 г. таких орудий не лили – и не было тогда по документам 1598–1618 гг. на Пушечном дворе иностранного пушечного мастера. При господстве с 1580-х гг. «русской литейной школы», когда мастера делали стволы с русским традиционным орнаментом, отливка орудия с европейским орнаментом и надписью латынью является нонсенсом.

3. Наличие российского герба никак не подтверждает российское происхождение орудия, потому как герб выполнен в европейской манере (аналоги на русских пушках отсутствуют). Подобные гербы лили голландцы в 1630-х гг. по заказу русского правительства.

4. Через Архангельск поступали стратегические товары из Голландии и Англии. Со Швецией в то время была война. Именно в 1615 г. Голландия предложила России свое посредничество в примирении со Швецией, и вообще, мы знаем, что в 1620-е гг. Генеральные Штаты присылали царю в качестве подарков изящные пушки. Так что вполне возможно, что это они сделали раньше – в 1615 г.

Итак, можно выдвинуть версию о голландском происхождении нарезной казнозарядной пищали 1615 г.

Заключение

После Ливонской войны в Российском государстве был взят курс на интенсивное производство артиллерии. В царствование Федора Ивановича отливается большое количество именных и полуторных пищалей – подлинных шедевров литейного искусства. «Царь-пушка», «Скоропея», «Троил», «Аспид», «Свиток», «Лев», «Медведь» и ныне украшают музейные собрания Москвы и Санкт-Петебурга. Жаль, что не уцелели до наших дней «Раномыжская», «Соловей», «Сокол», «Девица» и другие прекрасные образцы русского орудийного производства.

На заключительном этапе Смуты русские крепости практически не имели полноценной артиллерии. Фрагменты описей 1620-х гг. показывают удручающее состояние «городового наряда»: на вооружении крепостей можно встретить «урывки», из которых «стрелять престрашно», «пищали горелые», «пищали вестовые». Кое-где недостаток артиллерии компенсировался мелкокалиберными орудиями «домашнево дела» – коваными «вальконейками» и «затинными пищалями». В то же время в некоторых городах оставались и старые, но вполне годные орудия XV–XVI вв. (часть этих орудий была прислана из Москвы за неимением новых стволов). Так, в архивной описи городов Белгородского разряда 1676/77 гг. можно встретить пищали 1490–1491 гг. (Ливны), 1498–1499 гг. (Мценск и Новосиль), начала XVI в. (Белгород), 1550-х–1560-х гг. (Воронеж)[451]. Интересно, но Смуту пережили многие пищали Каспара Ганусова и Богдана (Васильева) – известных мастеров времен Ивана Грозного. В описях XVII в. упоминаются несколько десятков стволов этих литейщиков.

Бедственное положение артиллерийского вооружения вплоть до 1630-х гг. фиксируют описи того времени в Осколе, Белгороде, Цареве-Борисове, Валуйках, Ельце, Туле, Белой, Новгороде и в других крепостях.

Россия ко времени окончания Смуты фактически лишилась городового наряда. В период гражданской войны и интервенции новые и крупные орудия отправлялись в походы, захватывались неприятелем. Многие стволы из-за интенсивного использования приходили в негодность.

Москва в 1620-х гг. после разорения не могла наладить процесс восстановления огнестрельного наряда в городах. В других городах Московского государства мы видим старые архаичные орудия – тюфяки XV в. с каменными ядрами, семипядные и девятипядные стволы XVI в., сороковые пищали. Эти орудия вполне служили для защиты городских укреплений вплоть до XVIII века.

В 1618–1620-х гг. в русских арсеналах накапливался мелкий и средний наряд, необходимый прежде всего для обороны крепостей. Русские мастера отливали тюфяки, полуторные и полковые орудия. С 1616 по 1627 г. в источниках нет никаких сведений, что за это время было сделано хотя бы одно крупное орудие. Только в 1627 г., через 9 лет после Смуты, были отлиты 30-фунтовая пищаль «Кречет» и 40-фунтовая пищаль «Волк»[452].