Пушки заговорили

- Да ведь царь-то у нас один и тот же, - подмигнув, объяснил модельщик. - А когда же это бывало в истории, что один и тот же царь одну большую войну проиграл бы, а другую, какая, может, втрое больше, взял бы да и выиграл?

- Хорошо, пусть так будет, только те войны были один на один, а в этой войне у нас вон какие союзники: Франция, Англия! - попытался остановить разбег модельщика художник.

- Какой толк в этих союзниках, когда они - на западе, а мы - на востоке? - сказал модельщик. - У Франции с Англией, может, против Германии и на ничью выйдет, а что касается нас - мы победить и не можем.

- А когда ясно всем станет, что не победим, тогда стало быть, и начнется...

- Революция! - договорил за художника модельщик.

IV

Они расстались, как только пришли обе бестужевки, и Катя Дедова пошла с Иваном Семеновичем по направлению к мосту через Неву, а Сыромолотов с Надей направились в "Пале-Рояль": Наде захотелось увидеть этюд, написанный с Дерябина, сидевшего верхом на Черкесе, а художник не хотел отказать ей в этом.

Больше того, он первый заговорил о том, как, на его взгляд, удался ему тот самый красивый вороной конь, о котором она писала ему в Симферополь.

- Предчувствую, - говорил он, - что скоро-скоро песенка всей вообще конской красоты будет спета: вытеснит лошадь машина... Может быть, моя картина будет одной из самых последних европейских картин с лошадьми на переднем плане... Вдруг мы с вами, Надя, доживем до такого странного времени, когда лошади останутся только в зоологических садах рядом с зебрами!

- Мне почему-то кажется, что без лошадей будет скучнее жизнь, - сказала на это Надя и добавила: - Моему старшему брату Николаю приходится теперь иметь дело с лошадьми на Восточно-Прусском фронте: он в артиллерии.

- Ого! В артиллерии! Молодец! - похвалил старшего брата Нади Сыромолотов. - Артиллерия теперь самый важный род войска... Он какого роста?

- Высокий... Очень высокий.

- А тот, который полковым врачом?

- Тоже высокий.

- Гм... Да вы, Надя, просто из семьи богатырей, с чем я себя и поздравляю.

- Почему "себя"? - очень оживленно спросила Надя.

- Почему себя? - повторил он. - Да просто потому, признаться, что я уж к вам ко всем как-то привык... И мне приятно, что вы занимаете так много места на земле, что и в Крыму вы, и в Петербурге вы, и в Москве, и в Галиции, и в Восточной Пруссии...

- И в Смоленске, - добавила Надя. - Там моя старшая сестра.

- Это та, которая была задержана немцами? Ну, вот видите! А если бы ваши братья и вы бы с Нюрой все жили врозь - подумать только, какие завоеватели пространства!.. Нет, я вполне серьезно говорю: ваше огромное семейство мне чрезвычайно как-то пришлось по душе... Хотя я, как вам хорошо известно, принципиальный анахорет, одиночка, очень не люблю гостей.

- Это, может быть, в связи с войной в вас произошла перемена? высказала догадку Надя, но художник сказал на это:

- Мне кажется, что будто бы началось это несколько раньше, чем началась война. А что такое произошло несколько раньше, давайте припомним вместе.

- Ничего, кроме того, что я к вам подошла на улице, - припомнила Надя.

- Вот-вот, именно это... А потом вы появились у меня в мастерской, припомнил он. - И я сделал с вас первый этюд... Отсюда и началось это... Вы, Надя, из семейства завоевателей пространства, и... вот, видите ли, вам удалось же завоевать мое внимание художника!

- Я этому очень рада! - просто и искренне сказала Надя, причем покраснела так, что этого не мог не заметить Сыромолотов.

В это время они подошли к трамвайной остановке, и Сыромолотов сказал:

- Давайте-ка, Надя, сядем в трамвай - так мы скорее будем у цели.

В вагонах трамвая на Невском проспекте обычно было теснее, чем на других линиях столицы, тем более в воскресный день, и им пришлось стоять в проходе, зато Надя чувствовала себя ближе к Сыромолотову, чем когда-либо раньше; а главное самой себе казалась она теперь сильнее, шире, прочнее.

Она глядела на всех впереди себя и в стороны, даже обертывалась назад, лучащимися одаряющими глазами. Эти глаза должны были говорить всем, всем, всем здесь: "Смотрите на меня, и для вас это будет настоящий праздник! Вы видите, с кем рядом стою здесь я, в тесноте? Это - знаменитый художник Сыромолотов! Он только что сказал мне, что я завоевала его мастерскую! Он везет меня к себе, в гостиницу "Пале-Рояль"!"

Надя не замечала, не хотела замечать трамвайной тесноты около себя: важным ей показалось то, что она не шла по Невскому рядом с Сыромолотовым, а ехала, как могла бы ехать в карете рядом с Пушкиным Наташа Гончарова. И как раз возле Пушкинской улицы приходилась остановка трамвая, и первым сошел с подножек вагона он, художник Сыромолотов, и подал ей руку, чтобы она оперлась на нее, спрыгивая.