Пушкин

Другой вельможа, выведенный в романе, князь Верейский, напоминает рядом черт князя Юсупова, уже описанного Пушкиным в его стихотворном послании. Это богач, европеец, блестящий собеседник, обладатель замечательной галлереи картин, о которых он говорит с увлечением. Он живет в роскошном поместье, среди мраморных статуй и художественных памятников образцового парка.

Описание села Арбатова в «Дубровском» напоминает послание «К вельможе»:

К тебе явлюся я; увижу сей дворец,
Где циркуль зодчего, палитра и резец
Ученой прихоти твоей повиновались
И вдохновенные в волшебстве состязались[74].

По непосредственным наблюдениям описана группа губернских чиновников: заседатель Шабашкин, исправник, земские судьи. С такими подъячими Пушкин познакомился, когда входил во владение Кистеневкой (так называется и поместье Дубровских, где бесчинствуют приказные). Няня Владимира Дубровского названа Ориной Егоровной, а письмо ее к питомцу почти буквально воспроизводит послания к Пушкину Арины Родионовны. В процессе своего развития «Дубровский» из «разбойничьего» романа вырос в замечательную реалистическую картину крепостной России с ее самодурами, меценатами, канцеляристами и такими живыми народными образами, как Архип-кузнец.

Наконец, крупнейший социально-психологический интерес представляет главный герой романа Владимир Дубровский, «бедный дворянин», тяжело обиженный всесильным вельможей и государственной властью и восстающий с оружием в руках во главе своих крестьян против дворян, помещиков и чиновников. В какой-то степени он выражает протест самого Пушкина, который и кишиневской ссылке дерзко бросал в лицо крупным чиновникам и военным требования повесить всех дворян, уничтожить позорный деспотизм помещиков и дать свободу и права единственному почтенному классу — земледельцам. Образ дворянина, идущего в народ для борьбы с помещичьим государством, и был открытием тою нового героя, который до конца будет занимать творческое внимание поэта. Гвардеец Владимир Дубровский, возглавляющий своих крестьян для борьбы с Троекуровыми и Шабашкиными, приводит Пушкина к воссозданию еще более сложного исторического типа — к образу офицера-пугачевца.

X ПО СЛЕДАМ ПУГАЧЕВА

Когда Пушкин заканчивал роман о мятежном дворянине Дубровском, до него дошли устные рассказы об офицере XVIII века Шванвиче, который перешел из команды полковника Чернышева на сторону Пугачева и служил ему «со всеусердием».

Такая историческая фигура чрезвычайно заостряла волновавшую в то время Пушкина тему о классовом отступничестве молодого барича в пользу подвластной ему крепостной массы. Гвардеец, участвующий в народной революции, выступал как совершенно новый романический герой. В правительственном сообщении 1775 года о наказании Пугачева и его сообщников имелась сентенция о подпоручике Шванвиче, которого предлагалось, «лишив чинов и дворянства, ошельмовать, переломя над ним шпагу», за то, что он, «будучи в толпе злодейской, слепо повиновался самозванцевым приказам, предпочитая гнусную жизнь честной смерти».

31 января 1833 года Пушкин набрасывает план исторического романа из эпохи Пугачева с главным героем Шванвичем, сосланным за буйство в дальний гарнизон: «Степная крепость — подступает Пугачев — Шванвич предает ему крепость… делается сообщником Пугачева» и пр.

Через несколько дней, 7 февраля, Пушкин обращается к военному министру Чернышеву с просьбой предоставить ему следственное дело о Пугачеве. Обилие материалов и выдающийся интерес их заставляют Пушкина отложить работу над романом для написания исторической монографии о Пугачеве, в которой могли бы быть использованы главнейшие документы о нем. «Я думал некогда написать исторический роман, относящийся к временам Пугачева, но нашед множество материалов, я оставил вымысел и написал историю пугачевщины».

Драматические донесения увлекли поэта. В два-три месяца, весной 1833 года, он успевает изучить основные рукописные источники и набрасывает первую редакцию «Истории Пугачева». Но от архивов военного министерства его влечет к самой жизни — к живым свидетельствам современников, к непосредственному осмотру арены действия «пугачевщины», где он мог бы проверить «мертвые документы словами еще живых, но уже престарелых очевидцев, вновь поверяя их дряхлеющую память историческою критикою».

Такие живые свидетели пугачевского восстания нашлись, прежде всего, в окружающей литературной среде В архивных документах об обороне Яицкого городка неоднократно упоминалось имя капитана Андрея Крылова. Это был отец знаменитого баснописца, «самого народного нашего поэта», по отзыву Пушкина.

Крылов поделился с Пушкиным своими воспоминаниями о временах «пугачевщины». Он находился в то время с матерью в Оренбурге и запомнил обстрел города ядрами, голод, угрозы повешения, детские игры в бунт и казни. Сведения эти пригодились Пушкину и частично вошли в его «Историю».