Пушкин и декабристы

В свою очередь, Шилов и Модзалевский не видели дела военного архива и не знали, на основании каких материалов Анненков пришел к выводу о слежке Бошняка за Пушкиным, а поэтому не смогли ввести в научный оборот «Открытое предписание № 1273» - ордер на арест поэта.

Наверное, как отмечалось, уже в конце 1826 года в «Деле № 385» после листа 1 - предписания сразу начиналась вторая часть отчета: слишком опасно было сохранять раздел «А» - документ, подробно рассказывающий о поездке шпиона, о том, как он кружил вокруг Пушкина, как фельдъегерь ждал на станции и «как все обошлось». Вероятно, прочитав, царь велел уничтожить пушкинскую часть отчета. Здесь та же логика, по какой 29 мая было велено из декабристских дел вырвать все опасные стихи, уничтожить копию перехваченного письма Пушкина к Плетневу, изъять донос о разговорах П. С. Пущина относительно Пушкина и т. д. Пожалуй, и открытое предписание было бы уничтожено, если бы в нем прямо упоминалось имя Пушкина, - но кто же догадается насчет «псковского чиновника»?

Впрочем, даже отсутствующие листы беловика позволяют кое-что восстановить в этом разделе секретной пушкинской биографии. Несомненно, царь читал первую часть отчета Бошняка тогда же, когда и вторую: утром 7 августа 1826 года. Так же несомненно, что на полях остались какие-то пометы, решавшие судьбу ссыльного поэта. 7 и

¹ В своей книге «Александр Сергеевич Пушкин в Александровскую эпоху» Анненков, как уже отмечено выше, даже не упоминает фамилии Бошняка, а просто сообщает об «особенном агенте», посланном из Петербурга «с поручением объехать несколько западных губерний для узнания местных злоупотреблений и при проезде через Псков собрать ‹…› сведения о самом поэте». Фамилия же Бошняка фигурирует у Анненкова в черновых заметках «для биографии Пушкина», опубликованных Б. Л. Модзалевским. В этих заметках Анненков точно повторяет первую фразу раздела «В»: «Предписано было мне не только разыскать касающееся до Пушкина, но и ‹…›». Затем первый пушкинист добавляет, как бы комментируя приведенные слова: «Что доносил Бошняк о Пушкине, не мог ни от кого узнать» (см.: Б. Л. Модзалевский. Пушкин. Л., «Прибой», 1929, с. 350-351).

399

8 августа Дибич уже должен был дать ход этим пометам (как было сделано по всем без исключения замечаниям царя к разделу «В»)… Тут, однако, мы еще не все знаем: в августовские коронационные дни происходят какие-то существенные разговоры, обсуждения. Как следствие царских замечаний на полях отчета Бошняка возникает новое «Дело о чиновнике 10 класса Пушкине». В нем соединились все документы и материалы, относящиеся к освобождению поэта. Дело это прежде находилось (как видно из старой описи) даже в делопроизводственной близости от доклада сыскного агента: тот же фонд канцелярии дежурного генерала по секретной части (№ 36), та же опись - № 4 (847); номер дела 422 ¹ (а отчет Бошняка - 385).

Новое дело было «начато 31 августа 1826 г. ² - решено 21 сентября 1826 г.». Но что же происходило в течение августа? Почему после отчета Бошняка, как будто снимавшего политические подозрения с поэта, за Пушкиным не послали сразу?

Разумеется, царь чрезвычайно занят: коронация, начавшаяся война с Персией. Однако текущие дела не останавливаются: 7 августа, в тот же день, когда докладывали о Пушкине, Николай расследовал огромные злоупотребления в Архангельском порту; 13 августа распоряжался рассмотрением сундука запечатанных бумаг недавно умершего графа Ф. В. Ростопчина ³. Главный штаб и III Отделение работают на полную мощность.

Очевидно, в августе еще раз кладутся рядом показания декабристов «за» и «против», «плетневское дело», еще доносы, слухи - наконец и отчет Бошняка; как раз по инстанциям в начале августа приходит официальная просьба Пушкина, отосланная 19 июля вместе с медицинской справкой; ⁴ на весы ложатся прежние ходатайства Карамзина и Жуковского: Карамзина уже нет, Жуковский за границей, но кто-то (Блудов, Дашков?), должно быть, напомнил об их мнении.

П. Е. Щеголев, опираясь на свидетельства Вигеля и других современников, высказал очень интересную и, к

¹ Ныне - «Дело Пушкина» в ПД, ф. 244, оп. 1, № 1609.

² Фактически 28 августа. См. с. 401.

³ ЦГВИА, ф. 1, оп. 1, № 3545, л. 77, 91.

⁴ 30 июля рижский генерал-губернатор Паулуччи препровождает прошение Пушкина к его прежнему начальнику, министру иностранных дел Нессельроде (см.: «Летопись…», с. 719).

400

сожалению, за полвека не проверенную гипотезу: что именно в эти коронационные дни Бенкендорф успел доложить царю предварительные результаты расследования об «Андрее Шенье» и что Николай поэтому распорядился привезти Пушкина под надзором фельдъегеря, а во время беседы 8 сентября 1826 года спрашивал поэта и о стихах «На 14 декабря» ¹.