Пушкин и его современники

Приведённые отзывы о Салтыкове согласуются с тем впечатлением, которое выносится от знакомства с ним по письмам его дочери к А. Н. Семёновой. Несомненно, что в общежитии он был человек с тяжёлым характером, — меланхолик, брюзга, приходивший в дурное настроение духа от всякого пустяка, мнительный и раздражительный, с большою дозою эгоизма и деспотизма, хотя и сдобренного личиною свободомыслия. К сыну своему относился он с повышенною строгостью и требовательностью, держал его в чёрном теле и не всегда был справедлив к нему; дочь — любил, но внушал ей страх к себе; очень расположившись сперва к жениху дочери — добродушному поэту Дельвигу, он затем внезапно и без видимой причины изменился к нему, и между ними впоследствии вместо родственной близости создалась, по-видимому, взаимная отчуждённость; к тому же в конце 1828 г. (7 декабря) Салтыков был назначен сенатором в 6-й (Московский) Департамент Сената и, одинокий, уехал в Москву[260], где в 1830 г. (10 февраля) назначен был ещё почётным опекуном Московского опекунского совета[261]. Он был членом Московского Английского клуба[262], вице-президентом Российского общества садоводства с самого его основания в Москве в 1835 г.[263], посещал вечера А. П. Елагиной[264], был в то же время в приятельских отношениях с Чаадаевым[265], бывал у И. И. Дмитриева, который однажды, в 1833 г., на вопрос кн. П. А. Вяземского о том, что делает М. А. Салтыков, отвечал: «Всё вздыхает об изменении французского языка…»[266]

Следует особенно припомнить, что Салтыков был членом «Арзамаса». Ещё в 1812 г. он был дружески знаком с Батюшковым, Дашковым и другими представителями молодого литературного поколения; а когда в конце 1816 г. основался «Арзамас», — Салтыков был приобщён к числу почётных членов этого содружества с титулами «почётного гуся» и «природного члена»[267]; есть указания, что он участвовал и в самых заседаниях «Арзамаса»[268], просуществовавшего, как известно, недолго. Здесь он мог встречаться и с юным арзамасцем Пушкиным, который впоследствии относился к Салтыкову с особенным уважением. Так, узнав о помолвке своего нежно любимого друга Дельвига, поэт писал ему: «Цалую руку твоей невесте и заочно люблю её, как дочь Салтыкова и жену Дельвига» (XIII, 192) — или, незадолго до свадьбы: «Кланяйся от меня почтенному, умнейшему Арзамасцу, будущему своему тестю — а из жены своей сделай Арзамаску — непременно…» (XIII, 241)[269]. С горестною вестью о смерти Дельвига Пушкин, находившийся тогда в Москве, немедленно отправился к Салтыкову, чтобы сообщить ему об ужасном событии, но — «не имел духу» сделать это…[270]

В начале 1846 г. Салтыков был, по отзыву Плетнёва, «довольно ещё здоров и даже как будто свеж»[271]; действительно, он прожил после того ещё пять лет — и умер в Москве 6 апреля 1851 г., года за два до смерти выйдя в отставку[272]; однако, по словам Греча, он под конец жизни «от старости и болезни лишился ума…»[273].

II