Пушкин и Натали. Покоя сердце просит…

В письме Ольги Сергеевны Павлищевой к отцу от 24 декабря 1836 года мы читаем: «…По словам Пашковой, которая пишет отцу, эта новость удивляет весь город и пригород не потому, что один из самых красивых кавалергардов и один из наиболее модных мужчин, имеющий 70 000 рублей ренты, женится на мадемуазель Гончаровой, – она для этого достаточно красива и достаточно хорошо воспитана, – но потому, что его страсть к Наташе не была ни для кого тайной. Я прекрасно знала об этом, когда была в Петербурге, и я довольно потешалась по этому поводу; поверьте мне, что тут должно быть что-то подозрительное, какое-то недоразумение и что, может быть, было бы очень хорошо, если бы этот брак не имел места».

Анна Николаевна Вульф, соседка Пушкиных по Михайловскому, писала своей сестре, баронессе Евпраксии Вревской, 28 ноября того же года: «…Вас заинтересует городская новость: фрейлина Гончарова выходит замуж за знаменитого Дантеса, о котором вам Ольга наверное говорила, и способ, которым, говорят, устроился этот брак, восхитителен». 28 декабря Анна Николаевна сообщает подробности, передавая содержание полученного Пушкиным диплома. «Что касается других версий, я пока о них ничего не пишу, чтобы было о чем тебе рассказать при свидании».

«Пушкин проиграет несколько пари, – пишет С. Н. Карамзина брату, – потому что он, изволите видеть, бился об заклад, что эта свадьба – один обман и никогда не состоится. Все это по-прежнему очень странно и необъяснимо; Дантес не мог почувствовать увлечения, и вид у него совсем не влюбленный. Катрин во всяком случае более счастлива, чем он».

Есть свидетельства, что Дантес пытался избежать женитьбы на Гончаровой и за две недели до своего сватовства к ней просил руки княжны Барятинской, но получил отказ. В дальнейшем обстоятельства сложились так, что у него не было другого выхода: или дуэль, или женитьба. Высказывавшееся ранее некоторыми пушкинистами предположение, что Николай I приказал Дантесу жениться, никак пока документально не подтверждается. Но несомненно, что все препятствия (подданство, различие вероисповеданий, вопрос о том, что будущие дети будут католиками, и т. д.) были быстро устранены, и жениху и невесте было дано высочайшее разрешение на брак.

В конце декабря Пушкин писал отцу: «У нас свадьба. Моя свояченица Екатерина выходит за барона Геккерна, племянника и приемного сына посланника короля Голландского. Это очень красивый и добрый малый, он в большой моде и 4 годами моложе своей нареченной. Шитье приданого сильно занимает и забавляет мою жену и ее сестер, но приводит меня в бешенство. Ибо мой дом имеет вид модной и бельевой мастерской».

Казалось бы, после официального объявления о помолвке все стало на свои места и наступила разрядка. Но этого не произошло: положение продолжало оставаться напряженным.

Геккерны не бывали у Пушкиных. Дантес, по свидетельству Данзаса, приезжал со свадебным визитом, но не был принят. Екатерина Николаевна встречалась с женихом у Загряжской и в свете. Дантес разыгрывал влюбленного, по крайней мере в письмах к своей невесте. Но вряд ли Екатерина Николаевна обманывалась этими письмами. Как женщина неглупая и волевая, она умела владеть собой, и никто из посторонних не догадывался о том, что думает и чувствует на самом деле. Об этом свидетельствуют два ее письма к брату от 18 ноября и 3 декабря. Она «со смертельным нетерпением» ждет конца всей предсвадебной суматохи, считает оставшиеся дни и все же до конца не верит в реальность этой свадьбы, которая состоится, «если бог поможет». Чтобы придать своему бракосочетанию вид обычной счастливой свадьбы, она хочет присутствия на ней всех членов ее семьи.

Десятого января 1837 года свадьба все же состоялась. Венчание ввиду различия вероисповеданий жениха и невесты было совершено дважды: в римско-католической церкви св. Екатерины и в православном Исаакиевском соборе. На бракосочетании со стороны невесты присутствовали Е. И. Загряжская, Наталья Николаевна, Александра Николаевна, Дмитрий и Иван Гончаровы. Пушкина не было, а Наталья Николаевна уехала сразу после венчания и не была на свадебном обеде, который дал в честь новобрачных граф Г. А. Строганов, двоюродный дядя сестер Гончаровых. Он и жена его были посажеными отцом и матерью Екатерины Николаевны. Дмитрий и Иван Гончаровы на обеде также не присутствовали. Братья не нанесли визита тетушке Загряжской, которая, как мы это увидим из письма Александры Николаевны, очень бурно реагировала на поступок племянников. Здесь тоже несомненно есть какая-то связь. Не обвиняла ли ее семья Гончаровых в том, что, заменяя в Петербурге сестрам мать, она не сумела предотвратить события?