Пушкин и Натали. Покоя сердце просит…

Лето 1842 года Наталья Николаевна с семьей снова провела в Михайловском. За этот период обнаружено всего 3 ее письма. Из писем Вяземского и Загряжской мы узнаем, что там опять жил Сергей Львович, но только с июля месяца, а также, по-видимому, и Лев Сергеевич, упоминание о котором мы встречаем в одном из писем Загряжской. В архиве Араповой сохранилось 10 писем Екатерины Ивановны к Наталье Николаевне в Михайловское за 1842 год. Письма эти дышат заботой и любовью к милой Душке, как она ее называла, и ее детям. Тетушка посылает им три иллюстрированных тома истории и томик мифологии, детский журнал, а Наталье Николаевне – «Мертвые души», упоминая при этом, что сюжет был дан Гоголю ее покойным мужем. Но писались эти письма уже тогда, когда Екатерина Ивановна была серьезно больна, она сама говорит, что больше не может передвигаться без посторонней помощи, ее возят в кресле. Последнее письмо ее датировано концом июля, а 18 августа она скончалась. Это была большая потеря для Натальи Николаевны. Не только моральная, но и материальная. Приехать к похоронам Наталья Николаевна не успела бы, и она послала Г. А. Строганову очень теплое письмо:

«…Тетушка соединяла с любовью ко мне и хлопоты по моим делам, когда возникало какое-нибудь затруднение, – пишет она 25 августа 1842 года. – Не буду распространяться о том, какое горе для меня кончина моей бедной Тетушки, вы легко поймете мою скорбь. Мои отношения с ней вам хорошо известны. В ней я теряю одну из самых твердых моих опор. Ее бдительная дружба постоянно следила за благосостоянием моей семьи, поэтому время, которое обычно смягчает всякое горе, меня может только заставить с каждым днем все сильнее чувствовать потерю ее великодушной поддержки».

На Александро-Невском кладбище в Ленинграде сохранилось надгробие, на котором мы прочитали следующую надпись: «Здесь покоится тело Двора ея императорского величества фрейлины девицы Екатерины Ивановны Загрязской. Родившейся 14 марта 1779 года и скончавшейся 18 августа 1842 года».

Летом 1842 года много неприятных переживаний доставили Наталье Николаевне и власти Опочецкого уезда, пытавшиеся возбудить процесс против наследников Пушкина и оттягать 60 десятин из михайловских земель, якобы подлежащих возврату.

Наталья Николаевна собиралась пробыть в деревне экономии ради до середины октября, но смерть Екатерины Ивановны ускорила ее отъезд.

«Ты, может быть, будешь удивлен дорогой, добрейший Дмитрий, – читаем мы в письме от 17 сентября, – увидев петербургский штемпель на моем письме. Столько разных неприятных обстоятельств, и самых тяжелых, произошли одни за другими этим летом, что я вынуждена была ускорить на два месяца мое возвращение. Это решение было принято после письма графа Строганова, который выслал мне 500 рублей на дорогу (зная, что у меня ни копейки), настоятельно рекомендуя мне вернуться незамедлительно».

Из письма Екатерины Дантес, которое будет приведено ниже, мы узнаем, что тетушка Местр, очевидно, выполняя волю покойной сестры, отдала Наталье Николаевне «все вещи, а также мебель и серебро». Как мы уже говорили, недвижимое имущество между сестрами поделено не было, и Екатерина Ивановна просила Софью Ивановну после ее смерти передать любимой племяннице поместье в 500 душ. Однако при жизни графиня Местр этого не сделала. Умерла она в 1851 году и, по завещанию, все свое состояние оставила племяннику Сергею Григорьевичу Строганову, обязав его исполнить волю Екатерины Ивановны в отношении Натальи Николаевны. Впоследствии это завещание также причинило ей много волнений и неприятностей, так как Строганов потребовал от Натальи Николаевны уплаты половины долгов, лежащих на имениях, хотя львиную долю наследства получал он.

В 1843 году Наталья Николаевна впервые после смерти мужа появилась в великосветском обществе и стала бывать при дворе. Очевидно, она где-то встретила императора или императрицу, и те решили украсить придворные балы присутствием знаменитой красавицы. Отказаться от «всемилостивейших» приглашений было, конечно, невозможно.

«Этой зимой, – пишет Наталья Николаевна брату 18 марта 1843 года, – императорская фамилия оказала мне честь и часто вспоминала обо мне, поэтому я стала больше выезжать. Внимание, которое они соблаговолили проявить ко мне, вызвало у меня чувство живой благодарности. Императрица даже оказала мне честь и попросила у меня портрет для своего альбома. Сейчас художник Гау, присланный для этой цели ее величеством, пишет мой портрет».

Это, очевидно, тот самый портрет, о котором упоминает в своих воспоминаниях Арапова. На одном из придворных костюмированных балов Наталья Николаевна появилась в костюме в древнееврейском стиле и была изумительно хороша в нем. В этом костюме и пожелала императрица иметь ее портрет в своем альбоме. По словам Натальи Николаевны, это был самый удачный из всех ее портретов. К сожалению, портрет этот до нас не дошел.