Пушкин, потомок Рюрика

Победы русского войска устрашили Византию, и, верный древнему имперскому завету «разделяй и властвуй», византийский правитель Никифор Фока[10] затеял переговоры с вождями печенегов и вскоре добился желаемого: печенежские орды осадили Киев. Святослав с войском не замедлил поспешить на помощь киевлянам.

По-прежнему неудержимо влечет князя к себе Дунай, его мечтания и надежды – «середа земли». И тотчас после смерти Ольги, устроив все княжеские дела и оставив во власти сыновей русские земли, отправляется Святослав в долгий и нелегкий обратный путь.

Не завоевателем Болгарии шел Святослав – Византия с ненавистью поглядывала на соседнюю страну. Болгары стали союзниками русов. Русско-болгарское войско, куда влились отряды венгров и печенегов, двинулось в наступление.

Вот уже остались позади Балканы и северная византийская граница. Княжеская дружина вступила в Долину Роз, красивейшую из всех земных долин. Взят был Филиппополь (Пловдив), и до Царьграда оставалось четыре дня пути. И Святослав послал уже византийцам свое грозное послание: «Хочю на вы ити».

Но под Аркадиополем, хоть и храбро дрались русские, дрогнули ряды венгров и печенегов в княжеском войске, и битва была проиграна.

По преданию, сто тысяч греков (византийцев) бились с десятью тысячами русских – вдесятером на одного. И воззвал Святослав к дружине: «Здесь нам и умереть: постоим же мужественно, братья и дружина!»

Пришлось отступить князю. Святославово воинство надежно укрылось в Доростоле. На Дунае, у стен города, стоял ладейный флот Святослава.

Византийский император Иоанн Цимисхий[11], встревоженный, что Святослав стремится закрепиться на Дунае, перешел в наступление; взяты были Великий Преслав, Плиска, пленен болгарский царь Борис.

Под городом Доростолом в 971 году Святославовой рати в союзе с болгарскими воинами предстояло великое сражение с многотысячной армией Цимисхия. «Россы, приобретшие славу победителей у соседних народов, почитая ужасным бедствием лишиться оной и быть побежденными, сражались отчаянно. Римляне, побеждавшие всех врагов своим оружием и своей доблестью, так же стыдились быть побежденными… Питая в себе такие мысли, оба войска сражались очень храбро…» – так свидетельствовал византийский историк Лев Диакон.

Русские укрылись в Доростоле. Византийцы осадили город. Два месяца император Цимисхий безнадежно атаковал Доростол. Решающий бой замыслил дать Святослав 20 июля 971 года, в день Перуна. Собрал князь свою дружину, поклонился ей, обратился с напутственным словом: «Нам некуда уже деться, хотим мы или не хотим – должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые не принимают позора («мертвыи бо срама не имамъ»). Если же побежим – позор нам будет. Так не побежим же, но станем крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь». И ответили воины: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим».

…Но изменить присяге!
Но заслужить бесчестье в род и род!

Что могло быть горше для мужественного пращура поэта? Этого же более всего опасался и сам Пушкин.

…Русские полки вышли из крепости, построились в боевую фалангу и, выставив вперед копья, устремились на византийцев. Падали наземь кони, сраженные русскими стрелами, а всадников кололи длинными копьями. С победными криками стали теснить дружинники византийцев. Сам Цимисхий пришел на помощь своим войскам. Окруженный отрядом «бессмертных» – самых знатных и лучших своих воинов, он ринулся в бой. Внезапно налетела буря с дождем, клубы поднявшейся пыли запорошили глаза дружинникам – словно сама природа пришла на помощь византийцам.

Отважно рубились Святославовы воины, немало смельчаков полегло в том бою. Но не пришла желанная победа, не было и бесславного поражения. Русичи прорвали кольцо противника и вновь укрылись за стенами Доростола.

И понял тогда Цимисхий – не взять русских силой. Нужно вести с князем переговоры о мире.

К дунайскому берегу, в окружении знатных всадников, на статном скакуне, весь в сверкающих золотом доспехах, подъехал император Византии. В нетерпении гарцевали на берегу воины из императорской свиты, с нескрываемым любопытством всматривались они в скифскую ладью, приближавшуюся к берегу. Так где же этот непобедимый славянский полководец? Не видно златых царских одежд. Как отличить князя Святослава от простых гребцов?

Пристала ладья к берегу, князь бросил весла, и тогда поняли византийцы, что этот плечистый, крепкий воин с голубыми, как воды Дуная, глазами и есть сам Святослав.