Пушкин – Тайная любовь

В целом же штриховка перед профилем со странным, без надобности болтающимся у выреза платья шнурком к нашей героине отношения не имеет. Краем глаза выхватываемые из нее слова «…в Ниццу и Парижъ» подсказывают, что этот текст как бы связывает профиль девушки из верхнего ряда по имени Жозефина Вельо (Пушкин ее имя всегда пишет с одной буквой «н») с затянувшим пушкинскую сюитную «петлю» узлом ее же изображением-призраком.

Мы сейчас не будем читать этот текст. Обратим внимание лишь на слегка протертый в передней штриховке у профиля Бакуниной второй «призрак» – находящийся как бы с его обратной стороны. Похоже, что это – неявное присутствие самого автора в том самом положении, в каком он изобразил себя на одном из соседних с «петлей-сердечком» листов Лицейской тетради, помеченном 1818 годом. То есть не относящимся к Екатерине Бакуниной? Во всяком случае, Пушкин, наверное, хочет, чтобы мы думали именно так. А поверить ему в этом или нет – решим для себя чуть позже.

ПД 829, л. 45

Штриховка за бакунинским профилем даже при беглом – частичном – прочтении выдает явно «наши» реалии: уже запомнившиеся нам дата «25 Мая» и топоним «въ ЦарскаѢ». Фамилия «Уманскаму» и фраза «я буду просить руку ея у матери ея» подсказывают, что сюиту на листе 50 Лицейской тетради можно смело относить к 1827 году, когда вырвавшийся, наконец, из ссылки Пушкин собирается ехать из Москвы в Петербург к матери-Бакуниной свататься к ее дочери Екатерине.

Эту штриховку можно было бы уже теперь прочитать и всю, если бы она хотя бы не была двухслойной. Хорошо видно, к примеру, что относящийся к Бакуниной текст частично перекрывают огромные буквы фразы «Я не у…ъ ея въ бесѢдкѢ», относящейся снова к Жозефине Вельо. В принципе, в бакунинском тексте при этом рисунке нет ничего из того, что не встретилось бы нам позже в других связанных с нею сюитах. Так что, пожалуй, этим пока и удовлетворимся.

Подумаем лучше над тем, чем именно знаменательна для поэта записанная им в бакунинском профиле дата 25 мая? Конечно, это – канун его собственного дня рождения. Но не любого из семнадцати уже прошедших, а того, на который он, судя по всему, задумал себе преподнести бесценный подарок – решительно приблизиться к любимой девушке, во что бы то ни стало выказать ей свою любовь и серьезные матримониальные намерения. Но которого же все-таки года этот его день рождения? Если 1817-го, то ему, действительно, откладывать со своей задумкой больше некуда – близится выпускной акт и строгое, обязательное 11 июня, когда все выпускники должны покинуть стены Лицея.

Известно, что мать и дочь Бакунины присутствовали в Лицее на выпуске сына и брата. Оставались в Царском и после отъезда Александра в Петербург вместе со всеми отправившимися представляться в своих ведомствах назначенными на службу выпускниками. Поскольку просто, как свидетельствует одноклассник Пушкина Модест Корф[18], имея собственный дом, в последние годы проживали там постоянно. Определив сына, Екатерина Александровна Бакунина (1777–1846) в очередной сезон присутствия на здешних дачах царского двора задумала решить судьбу и своей становящейся все более взрослой, самостоятельной, но не защищенной от жизненных невзгод дочери.

Екатерине исполнился 21год, по тогдашним понятиям она уже чуть ли не старая дева. Из знатной, но недостаточно для великосветской жизни обеспеченной семьи. Стало быть, и при всех прочих личных достоинствах – без близкой перспективы составить богатую партию.

Что в таких случаях в кругу бакунинской ровни принято было делать? Конечно же, пристраивать дочерей в царскую свиту – представлять их во всей красе на этой элитной ярмарке невест для самых завидных женихов империи. В молодости и сама мать-Бакунина, несмотря на свое более выгодное материальное положение, несколько лет, вплоть до своей свадьбы, служила фрейлиной у великой княгини Марии Федоровны. Ну, не на московскую же ярмарку невест ей, представительнице знатного рода Саблуковых, было для удачного выхода замуж податься? Ее отец Александр Александрович Саблуков при Павле I был сначала сенатором, затем – президентом Мануфактур-коллегии. При Александре I назначался членом Государственного совета и председателем Санкт-Петербургского опекунского совета, имел чин действительного тайного советника.

При нынешней императрице Елизавете Алексеевне с прошлого, 1816 года по, возможно, протекции теперь уже самой Екатерины Александровны Бакуниной, служит штатной фрейлиной ее родная младшая сестра – при таких же, как у Бакуниных, затруднительных материальных семейных обстоятельствах уже почти 30-летняя Софья Александровна Саблукова (1787–1875). Забегая вперед, замечу, что именно благодаря придворной службе она довольно скоро благополучно выскочит замуж – сделается княгиней Мадатовой.