Пушкин целился в царя. Царь, поэт и Натали

Вместе с тем для людей пушкинской поры нормой были не только более или менее регулярные посещения церкви, где грехи прелюбодеяний замаливались, но и регулярные исповеди, на которых эти грехи отпускались. Во всяком случае, даже не очень религиозные люди не реже, чем раз в год вынуждены были исповедоваться: без справки об этом на службе могли быть серьезные неприятности. Что же касается Натальи Николаевны, то ее религиозность отмечалась большинством пушкинистов, и можно не сомневаться, что она исповедовалась постоянно. Тайна исповеди священниками строго соблюдалась – кроме тех случаев, когда речь шла о жизни и судьбах членов царской семьи. Информация о незаконнорожденных детях высочайших особ в обязательном порядке доводилась до их сведения, а судьбы таких детей отслеживались и сами они негласно опекались.

В 1891 году дочь Натальи Александровны Пушкиной-Меренберг Софья обвенчалась с великим князем Михаилом Михайловичем Романовым. «В России, – писал Зинухов, – это известие вызвало бурю негодования. Император Александр III, видимо, послал отцу невесты принцу Николаю Вильгельму Нассаускому телеграмму: «Этот брак, заключенный наперекор законам нашей страны, требующим моего предварительного согласия, будет рассматриваться в России как недействительный и не имевший места».

Что же так взволновало императора?.. Дело в том, что великий князь Михаил Михайлович Романов являлся внуком Николая I. А император Александр III знал, что Наталья Александровна Меренберг – дочь от внебрачной связи Николая Павловича и Натальи Николаевны Пушкиной, следовательно, ее дочь Софья фактически внучка Николая I. Новобрачные нарушили один из основных законов православной России: близкие родственники не могли вступать в брак. Скандальный кровосмесительный брак и вызвал столь резкую реакцию…»

Эта справка очевидно усиливает позицию Петракова, поскольку снимает сомнения не только в происхождении Александры Араповой и в характере взаимоотношений царя и Натальи Николаевны, но и в направленности «диплома рогоносца». Что же касается теории Зинухова о смерти Пушкина от пули снайпера, то она не кажется мне убедительной. Тем не менее я присоединяюсь к его предложению произвести вскрытие гроба Пушкина, чтобы найти пулю и убедиться, из какого оружия она выпущена, а в случае необходимости – и произвести баллистическую экспертизу дуэльных пистолетов, из которых стрелял Дантес и которые хранятся в Музее почты во Франции. Такая проверка с последующим генетическим анализом останков должна отмести и толки о том, что в Святых Горах был захоронен не Пушкин. Насколько мне известно, Николай Петраков придерживается той же точки зрения на необходимость проведения такой всеобъемлющей экспертизы.

V

Правомерность трактовки Петраковым «диплома рогоносца» подтверждается и тем, что обращение к теме фаворитизма двора Александра I для Пушкина не было новым: он уже однажды использовал этот адюльтерный сюжет – в «Гавриилиаде», которая была пушкинской местью царю и Аракчееву за несправедливую, как полагал поэт, ссылку. В образе Девы Марии была изображена любовница царя, жена «Его Превосходительства Д.Л.Нарышкина» и первая красавица александровской эпохи Мария Антоновна Нарышкина, в образе Бога – Александр I, в образе Сатаны (Змия) – Аракчеев, а в образе архангела Гавриила – флигель-адъютант Брозин, который в 1814 году умыкнул Нарышкину в Париж, подальше и от царя, и от ее мужа. Но Пушкин невероятно усилил этот сюжет аналогией со своей семейной ситуацией. «Диплом», намекающий на измену и Александра I, и Николая I, был оскорбительным для обоих императоров, фактически обвиняя их в прелюбодеяниях и в вопиющем ханжестве, поскольку они постоянно и напоказ демонстрировали свою приверженность христианским ценностям, и унизительным для императрицы Александры Федоровны и памяти императрицы Елизаветы Алексеевны. Другими словами, «диплом рогоносца» был пощечиной династии Романовых.

Представим себе, что в 1828 году Пушкин передает Николаю I письмо с объяснением, кого именно он имел в виду в «Гавриилиаде» и почему отказывается отвечать на вопросы комиссии, тем самым заставив царя «закрыть дело» об авторстве поэмы, а в 1836-м до царя доходит «диплом рогоносца». Было общеизвестно, что у Николая цепкая память; Пушкин бил наверняка. Фактически Пушкин «дипломом» заявлял: «Ваше Величество, берегитесь! Если Вы не оставите в покое мою жену, я буду вынужден пустить по рукам этот документ, который пока известен только узкому кругу лиц и который публично припечатает вашу семью к позорному столбу».

Понимал ли Пушкин, что в этом противостоянии он шел на смерть? Безусловно.