Пушкин в жизни

Когда вы вызвали меня без объяснения причин, я без колебаний принял этот вызов, так как честь обязывала меня это сделать. В настоящее время вы уверяете меня, что вы не имеете более оснований желать поединка. Прежде, чем вернуть вам ваше слово, я желаю знать, почему вы изменили свои намерения, не уполномочив никого представить вам объяснения, которые я располагал дать вам лично. Вы первый согласитесь с тем, что прежде, чем взять свое слово обратно, каждый из нас должен представить объяснения для того, чтобы впоследствии мы могли относиться с уважением друг к другу.

Ж. Дантес-Геккерен – Пушкину. – П.Е. Щеголев. Дуэль, с. 278 (фр.).

Письмо Дантеса к Пушкину и его бешенство. Снова дуэль. Секундант. Письмо Пушкина.

В.А. Жуковский. Конспективные заметки. – Там же, с. 284.

Я был совершенно покоен насчет последствий писем, но через несколько дней должен был разувериться. У Карамзиных праздновался день рождения старшего сына. Я сидел за обедом подле Пушкина. Во время общего веселого разговора он вдруг нагнулся ко мне и сказал скороговоркой:

– Ступайте завтра к д’Аршиаку. Условьтесь с ним только насчет материальной стороны дуэли. Чем кровавее, тем лучше. Ни на какие объяснения не соглашайтесь…

Потом он продолжал шутить и разговаривать, как бы ни в чем не бывало. Я остолбенел, но возражать не осмелился. В тоне Пушкина была решительность, не допускавшая возражений.

Вечером я поехал на большой раут к австрийскому посланнику, графу Фикельмону. На рауте все дамы были в трауре по случаю смерти Карла X. Одна Катерина Николаевна Гончарова, сестра Наталии Николаевны Пушкиной (которой на рауте не было), отличалась от прочих белым платьем. С ней любезничал Дантес Геккерен. Пушкин приехал поздно, казался очень встревожен, запретил Катерине Николаевне говорить с Дантесом и, как узнал я потом, самому Дантесу высказал несколько более чем грубых слов. С д’Аршиаком, статным молодым секретарем французского посольства, мы выразительно переглянулись и разошлись, не будучи знакомы. Дантеса я взял в сторону и спросил его, что он за человек. «Я человек честный, – отвечал он, – и надеюсь это скоро доказать». Затем он стал объяснять, что не понимает, что от него Пушкин хочет; что он поневоле будет с ним стреляться, если будет к тому принужден; но никаких ссор и скандалов не желает.

Гр. В.А. Сологуб. Воспоминания, с. 180–181.

Я взял Дантеса в сторону. «Что вы за человек?» – спросил я. – «Что за вопрос», – отвечал он и начал врать. – «Что вы за человек?» – повторил я. – «Я человек честный, мой дорогой, и скоро я это докажу». Разговор наш продолжался долго. Он говорил, что чувствует, что убьет Пушкина, а что с ним могут делать, что хотят: на Кавказ, в крепость – куда угодно. Я заговорил о жене его. «Мой дорогой, она жеманница». Впрочем, об дуэли он не хотел говорить. «Я все поручил д’Аршиаку. Я к вам пришлю д’Аршиака или моего отца». С д’Аршиаком я не был знаком. Мы поглядели друг на друга. После я узнал, что Пушкин подошел к нему на лестнице и сказал: «Вы, французы, вы очень любезны. Вы все знаете латинский язык, но когда вы деретесь, вы становитесь за тридцать шагов и стреляете. Мы, русские, – чем дуэль… (пропуск в рукописи Анненкова), тем жесточе должна она быть».

Гр. В.А. Сологуб. Записка. – Б.Л. Модзалевский. Пушкин, с. 378.

Записка Н.Н. (Haт. Ник. Пушкиной) ко мне и мой совет. Это было на рауте Фикельмона.

В.А. Жуковский. Конспективные заметки. – П.Е. Щеголев. Дуэль, с. 284.

На другой день, это было во вторник 17 ноября, я поехал сперва к Дантесу. Он ссылался во всем на д’Аршиака. Наконец, сказал: «Вы не хотите понять, что я женюсь на Екатерине. Пушкин берет назад свой вызов, но я не хочу, чтобы получилось впечатление, будто я женюсь для избежания дуэли. Притом я не хочу, чтобы во всем этом произносилось имя женщины. Вот уже год, как старик (Геккерен) не хочет позволить мне жениться». Я поехал к Пушкину. Он был в ужасном порыве страсти. «Дантес подлец. Я ему вчера сказал, что плюю на него, – говорил он. – Вот что. Поезжайте к д’Аршиаку и устройте с ним материальную сторону дуэли. Как секунданту, должен я вам сказать причину дуэли. В обществе говорят, что Дантес ухаживает за моей женой. Иные говорят, что он ей нравится, другие, что нет. Все равно, я не хочу, чтобы их имена были вместе. Получив письмо анонимное, я его вызвал. Геккерен просил отсрочки на две недели. Срок кончен, д’Аршиак был у меня. Ступайте к нему». – «Дантес, – сказал я, – не хочет, чтобы имена женщин в этом деле называли». – «Как! – закричал Пушкин. – А для чего же это все?» И пошел, и пошел. «Не хотите быть моим секундантом? Я возьму другого».

Гр. В.А. Сологуб. Записка. – Б.Л. Модзалевский. Пушкин, с. 379.