Пушкин в жизни. Спутники Пушкина

(У Жуковского.)

– Помню я собраньяПод его гостеприимным кровом, –
Вечера субботние: рекою
Наплывали гости, и являлся
Он, – чернокудрявый, огнеокий,
Пламенный Онегина создатель,
И его веселый, громкий хохот
Часто был шагов его предтечей;
Меткий ум сверкал в его рассказе,
Быстродвижные черты лица
Изменялись непрерывно; губы,
И в молчаньи, жизненным движеньем
Обличали вечную кипучесть
Зоркой мысли. Часто едкой злостью
Острие играющего слова
Оправлял он; но и этой злости
Было прямодушие основой,
Благородство творческой души,
Мучимой, тревожимой, язвимой
Низкими явленьями сей жизни.

В. Г. Бенедиктов. Воспоминание. – В. В. Каллаш. Русские поэты о Пушкине, с. 118.

Старик Геккерен был человек хитрый, расчетливый еще более, чем развратный; молодой же Геккерен был человек практический, дюжинный, добрый малый, балагур, вовсе не ловелас, ни дон-жуан, а приехавший в Россию сделать карьеру. Волокитство его не нарушало никаких великосветских петербургских приличий.

Кн. П. П. Вяземский. Соч., с. 558.

Старик барон Геккерен был известен распутством. Он окружал себя молодыми людьми наглого разврата и охотниками до любовных сплетен и всяческих интриг по этой части; в числе их находились кн. Петр Долгоруков и граф Л. С.

Кн. В. Ф. Вяземская по записи П. И. Бартенева. – Рус. Арх., 1888, т. II, с. 305.

Геккерен – низенький старик, всегда улыбающийся, отпускающий шуточки, во все мешающийся.

Арк. О. Россет. – Рус. Арх., 1882, т. I, с. 246.

Граф А-н как-то сказал барону Дантесу:

– D’antes, on vous dit un homme a bonnes fortunes (Дантес, про вас говорят, что вам очень везет).

– Mariez vous, m-r le comte, etje vous le prouverai (Женитесь, граф, и я вам это докажу)!

М. К. Мердер. – Рус. Стар., 1902, т. 112, с. 602.

От 19 до 27 октября 1836 г. Дантес был болен.

B. В. Никольский (по данным архива Кавалергардского полка). Идеалы Пушкина. СПб., изд. 4-е, 1899, с. 129.

Пушкина чувствовала к Геккерену (Дантесу) род признательности за то, что он постоянно занимал ее и старался быть ей приятным.

П. И. Бартенев со слов кн. В. Ф. Вяземской. – Рус. Арх., 1888, т. II, с. 311.

Прелестная жена, которая любила славу своего мужа более для успехов своих в свете, предпочитала блеск и бальную залу всей поэзии в мире и, по странному противоречию, пользуясь всеми плодами литературной известности Пушкина, исподтишка немножко гнушалась тем, что она, светская женщина par excellence[199] – привязана к мужу homme de lettres[200], – эта жена, с семейственными и хозяйственными хлопотами, привела к Пушкину ревность и отогнала его музу.

Гр. М. А. Корф. Записка. – Я. К. Грот, с. 251.

Жена его любила мужа вовсе не для успехов своих в свете и немало не гнушалась тем, что была женою d’un homme de lettres. В ней вовсе не было чванства, да и по рождению своему не принадлежала она высшему аристократическому кругу.

Кн. П. А. Вяземский. Примеч. к Записке М. А. Корфа. – П. П. Вяземский. Соч., с. 493.

Наталью Николаевну звали «ame de dentelles» (кружевная душа).

П. И. Бартенев. – Рус. Арх., 1908, т. III, с. 295.

Посылая довольно часто к г-же Пушкиной книги и театральные билеты при коротких записках, полагаю, что в числе оных находились некоторые, коих выражения могли возбудить его щекотливость, как мужа… Выше помянутые записки и билеты были мною посылаемы г-же Пушкиной прежде, нежели я был женихом.

Бар. Ж. Дантес-Геккерен. Показание перед военным судом, 10 февр. 1837 г. – Дуэль Пушкина с Дантесом. Подлинное военносудное дело. СПб., 1900, с. 61.

Н. Н. Пушкина бывала очень часто у Вяземских, и всякий раз, как она приезжала, являлся и Геккерен, про которого уже знали, да и он сам не скрывал, что Пушкина очень ему нравится. Сберегая честь своего дома, княгиня напрямик объявила нахалу французу, что она просит его свои ухаживания за женою Пушкина производить где-нибудь в другом доме. Через несколько времени он опять приезжает вечером и не отходит от Натальи Николаевны. Тогда княгиня сказала ему, что ей остается одно – приказать швейцару, коль скоро у подъезда их будет несколько карет, не принимать г-на Геккерена. После этого он прекратил свои посещения, и свидания его с Пушкиной происходили уже у Карамзиных.