Пушкин в жизни. Спутники Пушкина

Склонись, о Пушкин, Феба ради,
На просьбу слабого певца
И вспомни, как к моей отраде,
Ты мне посланье обещал;
Припомни также вечер ясный,
Когда до дому провожал
Тебя, пиит мой сладкогласный,
И ты мне руку с словом дал;
Когда стихами и шампанским
Свои рассудки начиня
И дымом окурясь султанским,
Едва дошли мы до коня;
Уселись кое-как на дрожках,
Качаясь, ехали в тени,
И гасли медленно в окошках
Чуть-чуть заметные огни;
Зыбясь, в Фонтанке отражалась
Столбом серебряным луна,
И от строений расстилалась
Густая тень, как пелена,
И слышен был, подобно грому,
Повозок шум издалека;
По своду темно-голубому
Прозрачны плыли облака.
И Веспер теплился порою,
Двояся трепетно в струях:
В то время мчались мы с тобою
В пустых коломенских краях…
Ты вспомни, как, тебя терзая,
Согласье выпросил тогда,
Как сонным голосом, зевая,
На просьбу мне ты молвил: да.
Но вот проходит уж вторая
Неделя с вечера того,
Я слышу, пишешь ты ко многим,
Ко мне ж покамест ничего…

Я. Н. Толстой – Пушкину. – В. Каллаш. Русские поэты о Пушкине. М., 1899, с. 8. (В 1819 г. Пушкин написал послание к Я. Толстому «Стансы»: Философ ранний, ты бежишь…).

Исторически буду говорить тебе о наших, – все идет по-прежнему: шампанское, славу богу, здарово, актрисы также, – то пьется, а те (......) – аминь, аминь, так и должно. У Юрьева х.....[33] славу богу здаров, – у меня открывается маленький, и то хорошо – Всеволжский играет: мел столбом! Деньги сыплются! Поговори мне о себе – о военных поселениях – это все мне нужно – потому что я люблю тебя – и ненавижу деспотизм.

Пушкин – П. В. Мансурову, 27 окт. 1819 г.

Беснующегося Пушкина мельком вижу только в театре, куда он заглядывает в свободное от зверей время. В прочем же жизнь его проходит у приема билетов, по которым пускают смотреть привезенных сюда зверей, между коими тигр есть самый смирный. Он влюбился в приемщицу билетов и сделался ее cavalier servant[34]; наблюдает между тем природу зверей и замечает оттенки от скотов, которых смотрит gratis[35].

А. И. Тургенев – кн. П. А. Вяземскому. 12 ноября 1819 г. – Ост. Арх., т. I, с. 350.

Императрица Елизавета спрашивала Жуковского, который в то время Александре Федоровне (жене вел. кн. Николая Павловича) по-русски уроки давал, от чего Пушкин, сочиняя хорошо, – ничего не напишет для нее. Пушкин послал «На лире скромной, благородной» и пр. (Следует текст «Ответа на вызов написать стихи в честь гос. имп-цы Ел. Ал-ны»).

П. П. Каверин. Тетрадь 1824–1830 гг. – Ю. Н. Щербачев. Приятели Пушкина Щербинин и Каверин, с. 78.

В этот мой приезд в Петербург я встретила Пушкина в доме тетки моей Олениной… Я видела Карамзина с его гордой, даже надменной супругой. Некто сказал, когда вошел Карамзин и жена его в залу: «Oui, с’est là m-me Карамзин, on le voit à sa morgue! (Да, это г-жа Карамзина, ее узнаешь по ее гордой осанке)». Она была первою любовью Пушкина.

А. П. Керн. Воспоминания. – Рус. Стар., 1870, т. 1, с. 264.

(1819.) На одном из вечеров у Олениных я встретила Пушкина и не заметила его; мое внимание было поглощено шарадами, которые тогда разыгрывались и в которых участвовали Крылов, Плещеев и другие... Но он вскоре дал себя заметить. Во время дальнейшей игры на мою долю выпала роль Клеопатры, и когда я держала корзинку с цветами, Пушкин, вместе с братом Александром Полторацким, подошел ко мне, посмотрел на корзинку и, указывая на брата, сказал: «А этот господин будет, наверно, играть роль аспида?» Я нашла это дерзким, ничего не ответила и ушла. После этого мы сели ужинать.