Пушкин в жизни. Спутники Пушкина

После потери своего поста в Петербурге Геккерен около пяти лет находился не у дел. Затем он был назначен голландским посланником в Вену и пробыл там беспрерывно до семидесятых годов. В дипломатическом кругу сильно боялись его языка и хотя недолюбливали, но кланялись ему, опасаясь от него злого словца. Немецкий поэт Фр. Боденштедт имел случай наблюдать Геккерена в шестидесятых годах в Вене. «Он держал себя, – рассказывает Боденштедт, – с тою непринужденностью, которая обыкновенно вызывается богатством и высоким положением, и его высокой, худой и узкоплечей фигуре нельзя было отказать в известной ловкости. Он носил темный сюртук, застегнутый до самой его худой шеи. Сзади он мог показаться седым квакером, но достаточно было заглянуть ему в лицо, еще довольно свежее, несмотря на седину редких волос, чтобы убедиться в том, что перед вами прожженный жуир. Он не представлял собой приятного зрелища, с бегающими глазами и окаменевшими чертами лица. Весь облик тщательно застегнутого на все пуговицы дипломата производил каучукообразной подвижностью самое отталкивающее впечатление».

Близкие отношения между Геккереном и Дантесом продолжались. Дантес иногда приезжал с женой в Вену повидаться со своим приемным отцом. В 1875 г. Геккерен вышел в отставку и поселился в Париже у приемного сына. Умер он в глубокой старости, девяноста трех лет, сохранив до конца живой ум и колкое остроумие.

Князь Петр Владимирович Долгоруков (1816–1868)

Автор анонимных пасквилей, полученных Пушкиным в ноябре 1836 г. Учился в Пажеском корпусе, был произведен в камер-пажи, но вскоре, за леность и дурное поведение, разжалован в пажи. По окончании корпуса получил аттестат, в котором было упомянуто и об этом разжаловании и о том, что он к военной службе неспособен (Пажеский корпус специально выпускал офицеров в привилегированные полки). Долгоруков зачислился на службу по министерству народного просвещения и повел жизнь богатого и знатного молодого человека, перед которым были открыты все пути к удовольствиям жизни. Он вошел в кружок золотой молодежи, группировавшейся вокруг голландского посланника Геккерена и объединенной противоестественными вкусами. Из чистого, по-видимому, озорства, без всякой личной вражды к Пушкину, отражая общее отношение высшего общества к Пушкину, он сфабриковал анонимный диплом на звание рогоносца и разослал его знакомым Пушкина для передачи Пушкину. Молодого князя (ему в то время было двадцать лет), видимо, очень потешало ухаживание Дантеса за женой ревнивого Пушкина. На одном великосветском балу Долгоруков, стоя за спиной Пушкина, поднимал над его головой пальцы, растопыренные рогами, кивая при этом на Дантеса. Можно предположить, что забава с анонимным дипломом очень понравилась молодому человеку и что это он продолжал забрасывать Пушкина анонимными письмами вплоть до самой дуэли.

Долгоруков был небольшого роста, дурно сложен, одна нога короче другой, ходил прихрамывая, почему его прозвали «1е bancal (косолапый)». Черты лица неправильные. Был он человек завистливый, мелочный, скупой и глубоко беспринципный. Встречавший его около этого времени граф М. Д. Бутурлин рассказывает: «Молодежь подсмеивалась над ним, особенно по причине его скаредности; да и вообще меня поразила непочтительная фамильярность, с какою обходились с ним иные молодые люди и на которую он как бы не обращал внимания. Однажды, при разъезде из Михайловского театра, когда шел сильный дождь, двое великосветских молодых людей, зная, что, невзирая на мокрую погоду, Долгоруков поскупился взять экипаж, научили швейцара, провозглашавшего фамилии хозяев подъезжавших карет, закричать: «Князя Долгорукова калоши», – которые он обыкновенно оставлял у швейцара.