Читаем Пушкинская кухня полностью

Пушкинская кухня

– Лепота! Велик наш Петербурх! Отсель грозить-то мы и будем.

Пришли на Дворцовую и Пушкин с Баратынским. В обнимочку, со сдвинутыми набок цилиндрами. А вместе с ними пришла и Авдеева, Екатерина Алексеевна. А у нее при себе была корзинка продуктовая, тряпочкой белой накрытая.

Народ, в очереди стоящий, расступался, пропуская Пушкина к шару.

– Здорово, братаны! – воскликнул Пушкин, завидев Монгольфье. – Это вы тут народ православный катаете?

– Да, – говорят братья Монгольфье, – это мы. Садись, мусью Пушкин, покатаем.

Пушкин с Баратынским забрались в корзину, помогли забраться и Авдеевой.

– Поехали! – закричал Пушкин.

Братовья принялись крутить лебедку, шар пополз верх. Вот уже Пушкин с друзьями поднялись на уровень шпилей, на уровень голубиных трасс.

– Глядите, люди! – раздалось снизу. – Пушкин наш вознёсся выше Александрийского столпа.

– Да! – прокричал им сверху Пушкин. – Уже вознесся!

А Авдеева сорвала с корзины тряпочку:

– Самое время перекусить, господа.

– Это верно, – согласились с ней, потирая руки, Пушкин с Баратынским.

Откупорили предусмотрительно прихваченную Авдеевой бутылочку бургундского. Разлили по фужерам, не из горла же пить бургундское?

Вокруг простор, вид до горизонта, внизу Петербурх, крыши вот эти все, купола. Каналы, понимаешь, блестят, то да сё. Сплошное удовольствие, ежели неспешно перекусывать, поглядывая на все это великолепие из корзины воздушного шара.

А браться Монгольфье тем временем лебедку свою взад крутят, Пушкина приземлить хотят. Мол, ваше время вышло. То есть это они за Пушкина решили, когда и что ему делать.

Но Александр Сергеич, конечно, не из тех, кто позволит каким-то французишкам распоряжаться собой. Он взял в руки трость, выдернул упрятанное в ней лезвие и рубанул им по канату. Шар тут же начал быстро подниматься вверх. Все выше, выше и выше.

– Правильно, – сказала на это Авдеева. – Ни в коем разе нельзя прерывать обед. Нет ничего хуже прерванного обеда.

А братья Монгольфье носятся по Дворцовой как укушенные, за руки всех хватают, что-то жалобно лопочут, на что народ православный только смеется.

И вдруг сверху прилетело.

Записочка, говорим, прилетела. Привязанная к обглоданной куриной ножке. Кто-то тут же поднял ее, остальные столпились вокруг, сгрудились, стукаясь головами. Нетерпеливо спрашивали друг у друга:

– Ну что там, что?

– Товарищи! – Гражданин, поднявший записку, влез на тумбу, чтобы всем было видно и слышно. Взмахнул зажатой в кулаке запиской. – Товарищи! Пушкин улетел, но обещал вернуться. А вот тут еще приписано. Ага, вот что: «Чтобы вы тут не скучали без меня, ешьте крендели – вспоминайте своего Пушкина. Вот вам мой прощальный рецепт».

И опосля оратор зачитал рецепт Пушкинских кренделей.

Сахарные крендели

Взять 12 яиц, отделить желтки от белков, положить в желтки чайную чашку мелкого сахару, растереть ложкою, прибавить ложку растопленного коровьего масла и две ложки сливок; белки взбить, выложить туда же и замесить тесто. Наделав из этого теста небольших кренделей, уложить на лист, потом взять один яичный желток и ложку сливок, сбить вместе, вымазать крендели и посадить в печь».