Пушкинские места России. От Москвы до Крыма

Встреча друзей случилась так. Недалеко от дома дяди стоял особняк князя Куракина. «Самое то время, когда царская фамилия и весь двор, пребывавшие тогда в Москве по случаю коронации, съезжались на бал к французскому чрезвычайному послу, маршалу Мармону, в великолепный дом кн. Куракина на Старой Басманной…Один из самых близких приятелей Пушкина (С.А. Соболевский), узнавши на бале у французского посла, от тетки его Е.Л. Солнцевой, о неожиданном его приезде, отправился к нему для скорейшего свидания в полной бальной форме, в мундире и башмаках… Соболевский застал Пушкина за ужином. Тут же, еще в дорожном платье, Пушкин поручил ему на завтрашнее утро съездить к известному "американцу" графу Толстому с вызовом на поединок. К счастью, дело уладилось: графа Толстого не случилось в Москве, а впоследствии противники помирились», – писал Бартенев. О причинах несостоявшейся дуэли мы еще расскажем.

Дмитриев, Карамзин, Батюшков, Пушкин – в таком порядке назвали имена лучших поэтов России в 1810-х гг. Причем Пушкин – Василий Львович. Поэтическая слава фамилии Пушкиных разнеслась по России еще до того, как впервые проклюнулся талант Александра Пушкина. Его младший брат Левушка с гордостью говорил друзьям по Благородному пансиону: «Я – родной племянник Василья Львовича!»

Владислав Ходасевич нарисовал весьма нелицеприятный портрет пушкинского дяди: «Был у Сергея Львовича старший брат, Василий Львович. Наружностью они были схожи. Оба имели рыхлые пузатые туловища на жидких ногах, волосы редкие, носы тонкие и кривые; у обоих острые подбородки торчали вперед, а губы сложены были трубочкой. У Василия Львовича были вдобавок редкие и гнилые зубы».

Не пощадил фигуру Василия Львовича и Юрий Тынянов, выведя его тщеславным фанфароном, «с косым брюхом и короткими ногами», да еще и косоглазым «от природы». Характеристики даны с такими подробностями, будто бы писались с натуры. Почему-то особенно не понравились процитированным литераторам ноги Василия Львовича.

Насколько внешний облик этого человека соответствовал его «морально-нравственным» качествам? Таким ли был Василий Львович Пушкин, поэт-карамзинец, критик, библиофил и театрал, ветеран литературных войн, член литературного общества «Арзамас» по кличке «Вотрушка»?

Московский уроженец (родился в 1766 г.), служил он в Измайловском полку, из которого в 1797 г. гвардии поручиком вышел в отставку. Более нигде не числился и не работал, полностью отдавшись сочинению элегий, басен, экспромтов и прочих поэтических миниатюр. Переломным моментом в его биографии стал вояж за границу в 1803–1804 гг., вызвавший немало толков в кругах «московской общественности». Баснописец Иван Дмитриев отозвался на сие событие ироническим стихотворением «Путешествие N.N. в Париж и Лондон, писанное за три дни до путешествия» (уже в самом названии – издевка). Под инициалами N.N. автор вывел шаржированный образ Василия Львовича, хвастающего читателю:

Друзья! сестрицы! я в Париже!
Я начал жить, а не дышать!
Садитесь вы друг к другу ближе…
Мой маленький журнал читать…
…
Я вне себя от восхищенья!
В каких явлюсь к вам сапогах!
Какие фраки! Панталоны!
Всему новейшие фасоны!

После возвращения «оттуда» авторитет Василия Львовича начал расти как на дрожжах. Он «был в блеске и славе, признанный поэт и московский ветреник», – писал Тынянов. Он не только приоделся в Париже, произведя настоящий фурор среди московских модниц, но и привез с собою ценнейшую библиотеку, сразу ставшую пределом мечтаний записных библиофилов, и даже графа Бутурлина. Потянулся к книжным полкам дяди и подрастающий кучерявый племянник.

«Про него говорили: "c’est un Poete!!!", с каким благоговением я стал смотреть на него!!! Это было первое впечатление; впоследствии меня привлекли к нему рассказы о Париже, Наполеоне, других знаменитостях, с которыми меня знакомили книги; сверх того, он стал обращать внимание на меня, учил меня громко читать, как читывал Тальма, и сцены из французских трагиков, и "Певца" Жуковского, и оду Карамзина "Конец победам! Богу слава!", и даже слушал и поправлял мои вопросы! Как же мне было не любить этого доброго Василья Львовича?» – вспоминал Соболевский.

Наполеона Василий Львович и вправду видел, удостоившись у него приема: «Мы были в Сен-Клу представлены первому консулу. Физиогномия его приятна, глаза полны огня и ума; он говорит складно и вежлив. Аудиенция продолжалась около получаса».

Не только сверстники Пушкина, но и дамы более сознательного возраста с придыханием внимали доброму Василию Львовичу (во многих мемуарах той поры имя и отчество его неразрывно упоминаются с прилагательным «добрый») – ведь он захватил с собою из Франции еще и рецепты парижских ресторанов.