Пушкинский круг. Легенды и мифы

Что же касается русского языка, то вряд ли Жуковский об этом думал. Пушкин мог себе позволить такую гениальную «неправильность». Об этом мы уже говорили. Зато петербургский фольклор обогатился еще одним общеупотребительным топонимом, получившим даже в науке полуофициальное признание. До сих пор энциклопедические справочники рядом с названием: Александровская колонна в скобках указывают: «Александрийский столп». В кавычках.

Александровская колонна стоит того, чтобы в очередной раз поговорить о ней. Во-первых, потому что ее история богата фольклором, к которому, как мы видели, приложил руку Пушкин; и во-вторых, этот памятник так или иначе вошел и в жизнь, и в творчество Пушкина. О творчестве мы только что говорили. Что же касается жизни, то случилось так, что во время сооружения колонны Пушкину присвоили придворное звание камер-юнкера. Пушкин счел такую «милость» оскорбительной и смешной. «Я пожалован в камер-юнкеры, что довольно неприлично моим летам», — записывает он в своем дневнике. Обязательное присутствие камер-юнкеров на дворцовых мероприятиях Пушкин частенько игнорировал. Так произошло и при торжественном открытии Александровской колонны, на котором присутствовали и сам император, и весь царский двор. Должен был быть и Пушкин. Однако он сказался больным и уехал из Петербурга за пять дней до открытия, чтобы «не присутствовать на церемонии вместе с камер-юнкерами».

Открытие памятника состоялось 30 августа 1834 года. Колонну воздвигли по проекту архитектора Огюста Монферрана. Объектом городской мифологии Александровская колонна стала едва ли не сразу. Петр Андреевич Вяземский записал анекдот (отметим поразительное сходство его сюжета с ранее упоминавшимся эпизодом с графиней Загряжской — Н. С.) о графине Толстой, которой в то время исполнилось чуть ли не 90 лет и которая запретила своему кучеру возить ее мимо колонны. «Неровен час, — говорила она, — пожалуй, и свалится она с подножия своего». Как известно, колонна не врыта в землю и не укреплена на фундаменте. Она держится исключительно с помощью точного расчета, ювелирной пригонки всех частей и собственного веса. Согласно одному из многочисленных преданий, в основание колонны был зарыт ящик отличного шампанского — чтоб стояла вечно, не подвергаясь ни осадке, ни наклону.

Александровская колонна

Не устраивала некоторых петербуржцев и скульптурная аллегория — фигура Ангела, венчающая гранитный обелиск. Известный в пушкинском Петербурге салонный краснобай Д. Е. Цицианов будто бы говорил: «Какую глупую статую поставили — Ангела с крыльями; надобно представить Александра в полной форме и чтобы держал Наполеошку за волосы, а он только бы ножками дрыгал».

В 1840-х годах в Петербурге был хорошо известен каламбур, авторство которого приписывали профессору Санкт-Петербургского университета В. С. Порошину: «Столб столба столбу». Кто был кем в этом маленьком фразеологическом шедевре, петербуржцам рассказывать было не надо. Согласно преданию, придать лицу Ангела сходство с лицом императора Александра I, одновременно указав скульптору Б. И. Орловскому, что морда змеи, попранной крестом Ангела, должна походить на лицо Наполеона, приказал царствующий император Николай I. Столб Николая I Александру I.

И это не единственная солдатская ассоциация, владевшая умами либеральной общественности эпохи Николая I:

В России дышит все военным ремеслом:
И Ангел делает на караул крестом.

Военный образ неподкупного караульного проглядывается и в соответствующих поговорках: «Стоишь, как столп Александрийский», или «Незыблемей Александрийского столпа».

Фольклор не оставлял колонну без внимания на протяжении всей ее истории. Накануне нового XX века вокруг Александровской колонны начали разыгрываться мистические сюжеты. По вечерам на гладком гранитном стволе колонны высвечивалась отчетливая латинская литера «N». Заговорили о конце света, о «Nовых» бедствиях, грозящих городу, о пророчествах его гибели. Очень скоро все обернулось фарсом. Латинская литера оказалась одной из букв в названии фирмы «Simens», выгравированном на стеклах фонарей вблизи колонны. Едва зажигались огни и на город опускались сумерки, как эта надпись начинала проецироваться в пространство. А одна из букв — «N» — отпечатывалась на колонне.

Сравнительно недавно, в мае 1989 года, в Петербурге был устроен блестящий розыгрыш, придуманный и проведенный некой компанией молодых людей, выдававших себя за инициативную группу. Собирались подписи против переноса Александровской колонны с Дворцовой площади в Александровский сад. Колонна якобы мешала проведению парадов и демонстраций. Причем, как потом выяснилось, был заготовлен даже специальный приз тому, кто разоблачит эту талантливую мистификацию. Список озабоченных судьбой памятника подписантов рос и рос. Приз так и остался невостребованным.