Пушкинский круг. Легенды и мифы

За участие в дуэли Данзаса приговорили к двум месяцам ареста на гауптвахте. Затем его отправили в действующую армию на Кавказ. В 1857 году в чине генерал-майора Данзас вышел в отставку. Умер Константин Карлович в возрасте 70 лет. Он погребен в Петербурге на Выборгском католическом кладбище. В 1936 году его прах перезахоронили на Пушкинской дорожке Некрополя мастеров искусств Александро-Невской лавры.

Но вернемся на Черную речку. В свое время это было одно из самых распространенных названий речных протоков в устье Невы. В XVIII–XIX веках в Петербурге было несколько Черных речек. Традиционно подобное название давалось многим протокам с темной или грязной, тинистой водой. Первоначально так назывались современные Екатерингофка, Смоленка, Волковка, Монастырка. Среди детских загадок, опубликованных Д. Садовниковым в 1901 году в сборнике «Загадки русского народа», можно встретить и рифмованную загадку с ответом — «лодка»:

Купался барин в Черной речке
И выкупался,
Вышел на берег
И вымарался.

События, как мы видим, происходят на одной из Черных речек. В настоящее время в черте города существует только одна Черная речка. Она берет свое начало в озере Долгое и впадает в Большую Невку в Выборгском районе города. В XIX веке берега Черной речки были популярными местами аристократического отдыха петербуржцев. Сюда на летнее время съезжался весь светский Петербург. Среди гвардейской молодежи существовало даже нечто вроде поговорки: «Житье-бытье на Черной речке очень веселое». Однако сегодня Черная речка в сознании петербуржцев чаще всего ассоциируется не с летним отдыхом, а с трагедией, разыгравшейся в январе 1837 года. Здесь, на берегу Черной речки, на дуэли смертельно ранен А. С. Пушкин. С тех пор петербургская городская фразеология пополнилась печальной идиомой «Пригласить на Черную речку», что на языке XIX века означало «вызвать на дуэль», а на современном — защитить честь, выяснить отношения, разобраться. Напомним, что берег Черной речки и после Пушкина не однажды становился «полем чести», где в смертельном поединке сходились известные петербуржцы. Так, в 1840 году здесь состоялась дуэль между Лермонтовым и де Барантом, а в 1909 — между поэтами Николаем Гумилевым и Максимилианом Волошиным.

Но вернемся в морозный день 27 января 1837 года. Дантес стрелял первым. Смертельно раненный Пушкин, пользуясь своим правом выстрела, приподнялся, прицелился и спустил курок. Рассказывают, что он тщательно целился, потому что будто бы поклялся «отстрелить Дантесу половой член». Но, как об этом рассказывает другая легенда, пуля отскочила, не причинив никакого вреда Дантесу, потому что на нем под мундиром была якобы надета кольчуга либо еще какое-то защитное приспособление, которое и спасло ему жизнь.

Легенда о кольчуге имеет сравнительно недавнее происхождение. Будто в 1920-х годах ее буквально придумал архангельский поэт В. И. Жилкин и рассказал модному в то время пушкинисту В. В. Вересаеву. Как утверждают исследователи, это была обыкновенная «мрачная шутка, мистификация, в которую вылилось характерное для Жилкина неприятие всяких досужих выдумок». Однако легенда зажила самостоятельной жизнью. Затем, уже в 1960-х годах, основательно подзабытую легенду реанимировал на страницах журнальной публикации некто В. Сафонов, специалист по судебной медицине, который пытался доказать, что, так как пуговицы на кавалергардском мундире располагались в один ряд и не могли находиться там, куда попала пуля, то отрикошетить она могла только от некого защитного приспособления, находившегося под мундиром.

Добавим, что этим обстоятельством якобы была обусловлена известная просьба Геккерна об отсрочке дуэли на две недели. Ему, видимо, нужно было «выиграть время, чтобы успеть заказать и получить для Дантеса панцирь». Более того, в Архангельске будто бы раскопали старинную книгу для приезжающих с записью о некоем человеке, прибывшем из Петербурга от Геккерна незадолго до дуэли. Человек этот, рассказывает легенда, «поселился на улице, где жили оружейники».

Уже после того как легенда, попав на благодатную почву всеобщей заинтересованности, широко распространилась, ее решительно отвергли пушкинисты. Они утверждали, что «нет никаких оснований полагать, что на Дантесе было надето какое-то пулезащитное устройство». Ко времени описываемых событий прошло уже два века, как кольчуги вышли из употребления, никаких пуленепробиваемых жилетов в России не существовало, да и надеть их под плотно пригнанный гвардейский мундир было бы просто невозможно. Что же касается пуговиц, то они на зимнем кавалергардском мундире располагались, оказывается, не в один, как полагал Сафонов, а в два ряда, и та, что спасла жизнь убийце Пушкина, была на соответствующем месте.