Пушкинский круг. Легенды и мифы

В пользу того, что такая яркая и запоминающаяся поэтическая метафора не была результатом минутного искрометного творческого озарения, а стала итогом глубокого раздумья и долгого размышления, говорит не только приведенный нами прозаический отрывок из письма поэта, написанного за три года до появления стихотворения, но и еще один вариант второй строфы того же стихотворения, оставшийся в рукописи:

На них основано от века
По воле бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.

Но мы несколько отвлеклись. Напомним, что в 1811 году в Александровский царскосельский лицей приняли 30 учеников. Вскоре одного из них «за недостойное поведение» исключили. Таким образом, в круг, обозначенный в поэтическом сознании лицеистов, входило 29 человек. Это были лицеисты первого, или, как мы теперь говорим, пушкинского выпуска. Но уже в лицее круг стал заметно расширяться. В него вошли директора, преподаватели и воспитатели лицея, братья и сестры лицеистов, время от времени посещавшие лицей, гвардейские офицеры, квартировавшие в Царском Селе, и просто царскоселы и их петербургские гости, с которыми познакомились и сдружились лицеисты. Среди них были такие заметные фигуры XIX столетия, как Чаадаев и Карамзин.

Тот факт, что понятие «круг» появилось уже в раннем творчестве юного Пушкина, в контексте нашего повествования важен еще и потому, что он позволяет взглянуть на жизнь поэта в ее эволюции и, что самое главное, одновременно с появлением свидетельств о ней в городском фольклоре. Слухи, легенды, анекдоты о Пушкине следовали буквально по пятам за этим любимцем городского фольклора, а мифологизация его образа началась задолго до всеобщего признания его в качестве «солнца русской поэзии». Конечно, в арсенале городского фольклора есть легенды о Пушкине и его круге более позднего происхождения. Но, как правило, они рождались либо после появления с начала в научном, а потом в общем обороте новых фактов и свидетельств, по природе фольклора требовавших иной, чем ранее, интерпретации, либо в связи с открытием новых памятников поэту, появление которых провоцирует воспоминания и ассоциации.

В строгом научном пушкиноведении опыт последовательного изучения биографии поэта глазами его самого в сочетании со свидетельствами его современников существует уже давно. Достаточно напомнить о работе В. В. Вересаева «Пушкин в жизни. Систематический свод подлинных свидетельств современников» и двухтомнике В. В. Кунина «Жизнь Пушкина, рассказанная им самим и его современниками. Переписка. Воспоминания. Дневники». Право на подобную попытку имеет и фольклор. Тем более что фольклор можно рассматривать как параллель официальной истории.

Известно, что фольклор, как правило, возникает там, где официальная информация либо отсутствует, либо грешит недосказанностью, а то и откровенной ложью. Неудовлетворенность такой информацией в сочетании с острым интересом к объекту фольклора и порождает легенды и мифы. А уж интерес в народе к своему поэту был и остается настолько велик, что количество фольклора о нем, как оказалось, может сравниться разве что с мифологией о великом основателе Петербурга Петре I.

Интерес к фольклорному взгляду на Пушкина подогревается еще и тем немаловажным обстоятельством, что сквозь тщательно отлакированный и канонизированный хрестоматийный глянцевый образ «солнца русской поэзии», созданный государственной системой всеобуча, хочется разглядеть обыкновенного человека, со всеми присущими ему достоинствами и недостатками. В этом смысле, пользуясь терминологией известного пушкиноведа Леонида Гроссмана, использованной, правда, в ином контексте, фольклор позволяет взглянуть на поэта не столько с «житийных», сколько с «житейских» понятий.

Привлекательность понятия «круг» в нашем случае определяется тем, что мы имеем дело исключительно с устным народным творчеством — фольклором. Однако, кроме своего общеизвестного определения как «совокупность людей, объединенных общими интересами и связями», имеет еще одно, сакральное значение. Как утверждают мифологические словари, круг — это «один из наиболее распространенных элементов мифопоэтической символики… выражающий идею единства, бесконечности и законченности, высшего совершенства».