Пушкинский Лицей

Случай спасает нас от могилы.

Когорты напастей удаляются

И черный ужасный скелет

Отправляется стучать в другие двери

До новой встречи.

Но что? я чувствую, что утомился,

Утомляя моих дорогих слушателей,

Ну, я спускаюсь с Парнаса

Он создан не для певцов,

Ради куплетов зажигается мой огонь

На припеве, который я должен допеть,

И хватит - прощай, перо! До новой встречи.

А. Пушкин

Перевод:

Лл. 19-18. A M-r Pouchkin, ответ в стихах г-жи Смит, рожд. Charon la Rose (а не Теппера, как думал Майков) на таком же листке синей бумаги в 4-ку; писан рукою Илличевского.

A Mr. Pouchkin

Lorsque je vois de vous, Monsieur, Les vers faits avec tant de grace, Je me resigne de bon coeur, Avous ceder sitot la place.

Votre talent, sans grand pouvoir, De beaucoup le mien efface, Je n'en ai vu que la surface: Mais c'est pour lui dire: a revoir.

Est-ce avec vous qu'il me convient, En rimant de rompre une lance? Si mon courage me soutien Phebus me condamne au silence, II me dit que j'ai beau vouloir, Je risque trap en conscience, Et mes couplets, quoique j'en pense, Seront des couplets a revoir.

Аи rewwrest un vieux dicton, Qui jamais ne passe de mode. S'll est souvent dit sans raison, Dans bien des cas il est commode, Un parleur au loin se fait voir Dont le jargon peu m'accommode: Pour prevenir sa periode Rien de meilleur qu'un au revour.

Когда я вижу от вас, сударь, Стихи, созданные с такой грацией, Я с легким сердцем тотчас соглашаюсь Уступить вам место.

Ваш талант без особых усилий, Совершенно затмевает мой, Мне остается видна только его поверхность: И я говорю ему: до свидания.

Подобает ли мне, подбирая рифмы, Ломать копья из-за вас?

398

399

Если мое мужество меня поддерживает, То Феб приговаривает к молчанию, Он говорит мне о моей доброй воле, По совести, я слишком рискую, И мои куплеты, хоть я и думаю о них, Будут куплетами на прощание.

До свидания - это старая поговорка,

Которая никогда не выходит из моды.

Если она часто повторяется без нужды,

То зачастую она удобна,

Становится виден говорящий вдали,

Чей говор мне мало привычен:

Чтобы предупредить его приход

Нет ничего лучше до свидания. (франц.)

К этому же собранию лицейских стихотворений Пушкина принадлежат еще две копии (автографа) по-видимому Илличевского:

1) Известный набросок (на листке синей бумаги в 4-ку) пьесы "Песня" (О, Делия драгая!), который принимали некоторые за Пушкинский автограф (последний, как известно, подарен Я. К. Гротом Чешскому Музею в Праге).

2) Стихотворение К Д. (Дельвигу) на белом листке в 4-ку. Оно, несомненно, представляет первоначальную редакцию (отличную от доныне известной, см. Акад. изд. I, стр. 381)' и, как список неизвестный издателям лицейск. стихотворений Пушкина, заслуживает быть воспроизведенным. Почерк его не Пушкина, но знакомый по нескольким рукописям, всего ближе к почерку Илличевского.

К Д.

Блажен, кто с юных лет увидел пред собою

Извивы темные двухолмной высоты,

Кто жизни в тайный путь с невинною душою

Пустился пленником мечты!

Наперснику богов безвестны бури злыя,

Над ним их промысел, безмолвною порой

Его баюкают Камены молодыя

И с перстом на устах хранят певца покой.

Стыдливой Грации внимает он советы

И, чувствуя в груди огонь еще младой,

Восторженный поэт на лире золотой.

О Д...! счастливы поэты!

1 Буквально в той же редакции оно записано в тетради Грота (из тетради б. Корфа).

400

Мой друг, и я певец! и мой смиренный путь

В цветах украсили богини песнопенья,

И мне в младую боги грудь

Влияли пламень вдохновенья;

В младенчестве моем я чувствовать умел:

Все жизнью вкруг меня дышало.

Все резвый ум обворожало

И первую черту я быстро пролетел.

С какою тихою красою

Минуты детства протекли;

Хвала, о боги! вам.

Вы мощною рукою

От ярых гроз мирских невинность отвели.

Но все прошло - и скрылись в темну даль

Свобода, радость, восхищенье;

Другим и юность наслажденье

Она мне мрачная печаль!

Так рано... зрак кровавой

И низкой клеветы сокрытой яд;

Нет, нет, ни счастием, ни славой

Не буду ослеплен.

Пускай они манят

На край погибели любимцев обольщенных.

Изчез священный жар,

Забвенью сладких песней дар

И голос струн одушевленных!

Во прах и лиру и венец!

Пускай не будут знать, что некогда певец

Погиб на утре лет,

Враждою, завистью на жертву обреченный1,

Как ранний на поляне цвет,

Косой безвременно сраженный.

И тихо проживу в безвестной тишине;

Потомство грозное не вспомнит обо мне,

И гроб нещастнаго в пустыне мрачной, дикой

Забвенья поростет ползущей повиликой!

В той же тетради Я. К. Грота за этими стихотворениями Пушкина следует еще подлинник (автограф) известного письма В. Л. Пушкина к своему племяннику в Лицей от апреля 11-го 1816г. Оно было напечатано в сборнике отца (изд. 1899г., стр. 47).

К лицейским автографам Пушкина в Гротовском архиве следует причислить еще подаренный мною (в 1909 г.) Лицейск. Пушкинскому Музею автограф, именно черновой набросок первого известного письма

1 В Гротовском списке последние два стиха стоят в обратном порядке.

401